Байки
Ночное. Одинокое.
Даже если тёща отличный парень, всё равно она злодей.
Таков закон природы. Это как правописание жи-ши и падение ночной еды маслом вниз.
От тёщи народилась сколопендра, что ходит теперь там и сям нагими ногами. С этими бёдрами по всей квартире легко согласиться, но трудно жить. Я ж не мебель бесчувственный.
Вот ещё о ногах. В классической литературе никогда мытьё посуды не считалось прелюдией. И спину чесать - не знак любви. В литературе улыбнёшься загорело и сразу наступает секс. Неземная Любовь находчиво снимает с себя трусы. Сама.
А в жизни ты полночи точишь ногти о тощий хребет царевны, внезапно находишь её спящей и ещё полночи смотришь телевизор нечеловечески печальными глазами. Можно, конечно, кусить нагую ногу, но это неполноценные отношения.
Маша спросила, кем мне приходится маминой мамы мать. Я вдруг вспомнил, что женщины сами себя родят и где-то у истока должна стоять сколопендра в кубе. Стал орать что никем, что мы чужие, что скорей жи-ши упадут маслом вверх, чем я родня ей.
Маша ответила спокойно:
- Раз мне она прабабушка, тебе она ПРА-тёща.
Сразу сделалось понятно. Это архетип вселенской вредности. Праотцы учат загорелым улыбкам и лампочки крутить, праматери всегда денег одолжат, а пратёщи летают в ночи на перепончатых крыльях, заглядывают в окно, пугают одиноких ходоков к холодильнику. Если в три утра увидишь на дереве пратёщу, или двух, борщ скиснет, лето кончится в июне, новый провайдер окажется выдающимся козлом.
Даже если тёща отличный парень, всё равно она злодей.
Таков закон природы. Это как правописание жи-ши и падение ночной еды маслом вниз.
От тёщи народилась сколопендра, что ходит теперь там и сям нагими ногами. С этими бёдрами по всей квартире легко согласиться, но трудно жить. Я ж не мебель бесчувственный.
Вот ещё о ногах. В классической литературе никогда мытьё посуды не считалось прелюдией. И спину чесать - не знак любви. В литературе улыбнёшься загорело и сразу наступает секс. Неземная Любовь находчиво снимает с себя трусы. Сама.
А в жизни ты полночи точишь ногти о тощий хребет царевны, внезапно находишь её спящей и ещё полночи смотришь телевизор нечеловечески печальными глазами. Можно, конечно, кусить нагую ногу, но это неполноценные отношения.
Маша спросила, кем мне приходится маминой мамы мать. Я вдруг вспомнил, что женщины сами себя родят и где-то у истока должна стоять сколопендра в кубе. Стал орать что никем, что мы чужие, что скорей жи-ши упадут маслом вверх, чем я родня ей.
Маша ответила спокойно:
- Раз мне она прабабушка, тебе она ПРА-тёща.
Сразу сделалось понятно. Это архетип вселенской вредности. Праотцы учат загорелым улыбкам и лампочки крутить, праматери всегда денег одолжат, а пратёщи летают в ночи на перепончатых крыльях, заглядывают в окно, пугают одиноких ходоков к холодильнику. Если в три утра увидишь на дереве пратёщу, или двух, борщ скиснет, лето кончится в июне, новый провайдер окажется выдающимся козлом.
