Секта свидетелей дивана-3. Кристина
Страшная женщина Кристина директорствовала у нас недолго, но яростно воевала против дивана (начало здесь, кульминация здесь). Она почти сразу поинтересовалась, не пора ли списать это старое, измученное жизнью седалище, а Петрович гордо ответил, что списать его невозможно, потому что диван – его собственный.
- Так уберите его, ему здесь не место, - распорядилась наша девушка. – Такой хлам нужно на дачу увозить.
Петрович сначала напрягся не сильно. Думал, Кристина забудет, потому что в его кабинете практически никогда не бывает. Но нет. Кристина постоянно забывала, где по сетке искать нужные документы, какие у ключевого заказчика требования к нашей работе, в какой день месяца нужно расписать коллективу премии, чтобы бухгалтерия успела начислить, но про диван Петровича она не забыла.
А тут еще ее собака Ася (самэц, лысый, ссыкливый, в одежках со стразами) диван полюбила всей своей микроскопической душой и пыталась пометить. Вообще Ася где только не ссал, какими только важными документами не дристал, но диван Петрович берег. Стоило в коридоре мелькнуть голому хвосту с кисточкой – он уже несся проверять, плотно ли закрыта дверь в кабинет.
Катон Старший столько раз за свою жизнь не повторил «Карфаген должен быть разрушен», сколько раз за год Кристина требовала, чтобы диван покинул помещение. Причем требовала, так грозно тыча длинным ноготком в диван, будто он должен был сам приподняться, поклониться и удалиться, переваливаясь на ступеньках по пути к выходу, а Петрович бы его только подгонял и открывал ему двери.
И Петрович пришел ко мне посоветоваться, как ему быть. Везти диван некуда, и вообще мы все к дивану уже привыкли. Было в нем что-то… Родное. Даже я смотрела на это ложе с умилением, хотя две сотрудницы, которые меня сильно не полюбили с первого моего дня в организации, все время приходили туда умирать. Стоило сказать: «Арианда Рафаэльевна, вот это надо переделать в двух местах», как змея подколодная тут же превращалась лилию и с трагическим изломом бежала падать на диван в страшных конвульсиях. Типа, зовите скорую и нотариуса, она меня сейчас доведет. А вторая щупала ей пульс и причитала: «Это все нервы, нервы, ей надо домой, нельзя же так с людьми!»
В общем, полезная штука этот диван. Ну и уступать Кристине никто не хотел, очень уж барышня оказалась… специфическая.
Я посоветовала Петровичу, если Кристина не угомонится, создать видимость исполнения распоряжения директора – обмотать диван стрейчевой пленкой. Мол, готовится к транспортировке. Так, то обматывая его, то разматывая, Петрович протянул почти четыре месяца. То говорил, что пока нет денег на грузовую «газель», ждет зарплату. То – что машина уже поехала было к нему, но по пути сломалась. Потом – что племянник обещал забрать диван на дачу, когда вернется с вахты… Кристина бесилась, но Петрович всячески демонстрировал, что рад бы выполнить ее указание, но он одинок, беден, стар и немощен, поэтому надеется лишь на помощь добрых людей.
Она испробовала разные варианты. Даже предлагала дизайнеру Лариону организовать транспортировку дивана и обещала премию в размере затрат.
- Вы же все равно увольняетесь скоро и в Питер уезжаете, - сказала Кристина. – Вам же неважно, что завхоз будет про вас говорить? Он и так вас не очень любит, какая вам разница?
Коротко говоря, Ларион уехал, а диван остался.
А через некоторое время нас покинула и Кристина. Петровичу как мужчине неуместно было показывать свои чувства по этому поводу, но он дополнил диван двумя подушками под спину.
Страшное номер шесть подкралось незаметно. Перед сотрудниками предстал невысокий сухощавый мужчина в строгом костюме, который, казалось, никогда не улыбался. Новый директор Сергей Михайлович в первый же день работы прошелся по кабинетам и дал ряд указаний относительно царившего там, по его мнению, непорядка: тут жалюзи искривились, тут шкаф для документации не заперт, тут сотрудник в тапочках. Говорил тихо, но было в интонациях что-то такое, что аж кричало: с этим человеком спорить бесполезно, это не Кристина, которая кричала и махала руками, но ее распоряжения лопались, как воздушные шарики.
- Как такой человек называется, Салли Каэсовна? – тихо спросил меня Петрович.
- Педант.
- А это разве не матюжное слово? – уточнил завхоз удивленно.
- Кому как, - вздохнула я.
Когда Сергей Михайлович дошел до кабинета завхоза, сухо заметил:
- Зачем здесь эта неформатная мебель? - и холодными глазами прямо в Петровича зырк!
Диван еще, как назло, выглядел непристойно расслабляющим - в подушечках, в журналах, рядом на маленьком столике печенье с художественно рассыпанными крошками и аж три немытых чашки. Сразу видно, где рабочая обстановка, а где люди делом не заняты.
И пока Петрович пытался начать объяснения со слов «а», «э» и «дак», новый директор подытожил тем же непререкаемым тоном:
- Месяца вам хватит, чтобы его вывезти?
