Неземной пациент
Летели с семьей из Турции в родные края. Утомленный десятидневным пеклом, я мирно почивал в кресле. Внезапно по матюгальнику объявляют, что мол требуется доктор в самый хвост самолета. Женщина в соседнем ряду подорвалась и побежала искать пациента. Ну и хорошо, подумал я и опять задремал. К тому времени мое "профессиональное подгорание" было достаточно зрелым, и я расценил, что одного врача для одного больного будет достаточно. Однако через 10 минут прозвучал повторный призыв сынов Асклепия и Гиппократа. Жена чувствительно толкнула меня локтем под ребро:
— Иди, скорая помощь, работай! Только не заиграйся, ты не на бригаде.
После таких ободряющих напутствий я пошел в хвостовой отдел самолета, где находился болящий. По пути прикидывая, что кроме рук и головы с собой ничего нет, а до ближайшей больнички минимум 10 км и это только по вертикали. Только бы не роды! Лихорадочно пытался вспомнить особенности клиники острых состояний при транспортировке "по воздуху". "По крайней мере, у них должен быть кислород" - успокаивал я себя.
Что ж, "вызов срочный, на месте разберётесь" - как говаривала наш диспетчер. В хвостовом отсеке царило явное оживление. В подсобном помещении находились стюардессы и две пассажирки (как оказалось, доктора), которые копошились во внушительных размеров пластиковом контейнере. Вот уж не ожидал, что на самолете столько всяких медикаментов! Там были и растворы для внутривенного введения, и десятка полтора разных ампульных упаковок, шприцы, капельницы, таблетки. И, к моей радости, воздуховод плюс мешок "Амбу" (говоря по-советски - ручной дыхательный аппарат, РДА)*. Это меня окончательно успокоило, потому что в самой критической ситуации (а я очень надеялся ее избежать) мне не хотелось бы целоваться с пациентом в состоянии клинической смерти.
Две докторши увлеченно вели беседу, попутно придумывая стратегию лечения пациента и выстраивая из таблеток целые баррикады. Поняв, что здесь уже все схвачено, никто не умирает и таблеточная медицина победит, я решил найти больного. Выйдя в проход между рядами, без труда отыскал его.
Мужик лет пятидесяти сидел, вцепившись руками в подлокотники. Крупные капли пота стекали по красному лицу. Периодически его начинала бить мелкая дрожь, он страдальчески закатывал глаза и тихонько подвывал. Соседние кресла пустовали, только у окна сидела девочка лет 7-8 и смотрела на облака.
Я подошел к нему. На плечо был надет тонометр. Измеряя давление, завел с ним беседу.
— Привет! Долго отдыхал?
Мужик с трудом открыл красные, слезящиеся глаза, сглотнул и с тоской посмотрел на меня.
— Две недели.
— Сколько дней не пьешь?
— Сегодня первый день.
Давление было около 160, пульс частил в районе 100-110 в минуту.
— Болит где-нибудь, за грудиной например?
— Да не болит ничего, дайте помереть спокойно. Только за внучкой пригляди. Помру я, не долечу.
Консилиум в подсобке все еще обсуждал тактику ведения пациента, слышны были фармакологические споры. Я обратился к "залу":
— Уважаемые пассажиры, есть ли у кого-нибудь из вас крепкий алкоголь? Он нужен в медицинских целях.
Парень поднял руку.
— У меня есть ром.
— Отлично, давайте его сюда!
Взяв у стюардессы стакан, я налил в него ром и подал пациенту. В его глазах забрезжила надежда на спасение. После нескольких неудачных попыток удержать его ровно (даже двумя руками это было проблематично), он все-таки приспособился, вошел в ритм и в три глотка осушил стакан. Потом закрыл глаза, а я взял из его руки пустую емкость. Спустя пару минут блаженная улыбка расплылась по его лицу. На этом я удалился к себе на место.
Через полчаса я собрался проведать подопечного, но тут пришла стюардесса. Она принесла бланк, где я должен был указать, какие медикаменты и оборудование из медицинской укладки самолета были использованы, к чему это привело, а также состояние пациента до и после оказания помощи.
— Ну и как он? - спросил я ее.
— Все отлично, спит как младенец! Давление и пульс в норме, около него дежурит один доктор. Только они очень ругались, что вы его напоили, ведь таблетки после алкоголя давать опасно!