Байки
Мастер спорта и чемпион Москвы по самбо - Женька Р. стоял на ступеньках высокого крыльца столовой пионерского лагеря, задумчиво опираясь на метлу. Полуденное, не по-осеннему теплое солнце припекало его бритый затылок, а легкий ветерок теребил пушистую бороду. Задумчивостью и метлой Женька напоминал своего "коллегу" по метле и задумчивости Андрея Платонова, но, в отличии от него, романов не писал, а задумчив был просто от похмелья, которое в его возрасте, а Женьке вчерашним днем стукнуло двадцать лет, было, конечно, неприятностью изрядной, но быстропроходящей. Еще вчера, предчувствуя эту неприятность, Женька напросился на дежурство по лагерю, опрометчиво решив, что разгонять метлой опавшую листву с похмелья несомненно легче чем таскать мешки с собранной студентами картошкой. А сегодня, облаченного в драный тельник и выцветшие брезентовые портки, подвязанные куском реп-шнура, Женьку тянуло больше к философским размышлениям, чем к дворницкой работе.
- Нет, - думал Женька, оглядывая засыпанные желтой листвой ступеньки, - лучше бы я мешки носил, а не с метелкой таскался. Нефига было от коллектива отрываться: "на миру и смерть красна"
Таким мыслям немало способствовало то, что из столовой пионерского лагеря, служившей сейчас общежитием для студентов, доносилось гитарное треньканье и "мурка", разобранная на четыре похмельных голоса - вчера отметить Женькино двадцатилетие приехали его друзья по спорту и студенты третьего курса химико-технологического института. Работать им, естественно, было не надо и они, сдвинув несколько "панцирных" кроватей, полдничали дешевым портвейном, килькой в томате и подгитарным пением. Они же еще и в преферанс умудрялись играть за всеми своими занятиями. Внешним видом четверка мало отличалась от Женьки. Так же, как и он бритые наголо (они стриглись вместе и на спор), так же, как и он одетые в модные рваные тельняшки с такими же, как и у Женьки лохматыми бородами, оставшимися от летнего отдыха и пока несбритыми военной кафедрой. И похмелье еще украшало красными глазами их вдохновленные интеллектом лица.
От грустных и тягучих мыслей, погруженного в себя Женьку, отвлек автомобиль: к крыльцу столовой подкатила черная двадцать четверная "Волга". Блестел хром и лак, сиденья волги отливали красно-бардовым.
- "Генеральская", - подумалось Женьке, - принесла же гото-то нелегкая. Все ездят и ездят, только мусорят, сволочи, - неожиданно совсем по-дворницки закончил Женька свою мысль и почему-то разозлился.
С переднего сиденья Волги выбрался дородный мужчина в черном, несмотря на жару, костюме и направился к Женьке. Посмотрев на мужика и, окрестив его про себя "профкомом", Женька отвернулся.
- Здесь живут студентки МИХМа, - спросил он, не поздоровавшись.
- Угу, - выдавил Женька из свой пересохшей глотки, и, почему-то пропустив мимо ушей слово "студентки", - тут. И махнул метлой себе за спину, подтверждая слова.
Мужик прошествовал мимо Женьки и зашел в оглашенную звуками "Мурки" столовую. Пробыл он там совсем недолго.
- И, что там за уголовники?!, - почти кричал он на Женьку, - откуда здесь уголовные элементы!? Кто допустил совместное проживание со студентками?!
- Они не уголовники, они химики, - тихо промямлил Женька, наконецто отлепив язык, похмельно присохший к небу, - они тут не живут, они в гости пришли.
- Ах "Химики"!? Так! Значит, условно осужденные уже и не уголовники, - все больше распалялся мужик, видимо из-за наличия метлы, выделяя Женьку из "уголовного" круга его друзей, - Я вам покажу "гости"! Где ваше начальство?! Немедленно позовите его сюда!
- В поле начальство, - Женька никак не мог понять, что вызвало такую реакцию этого "профкома", - со студентами. Работает.
- Работает?! Это не работа, когда всякие уголовники со студентами проживают!
- Галя, - обратился "профком" к миловидной женщине, за время разговора появившейся из машины, - мы забираем нашу дочь и едем в институт разбираться. Где у вас это поле? - уже к Женьке, которому все больше хотелось немного побить этого громогласного, раздраженного мужика, обратился "профком".
- Там, - неопределенно махнул метлой Женька в сторону выезда из лагеря. Появившаяся из машины женщина неожиданно показалась Женьке симпатичной и немного знакомой.
- Вы бы подождали, часа через четыре все в лагерь вернутся, - сказал Женька, обращаясь к женщине, - Однако знакомое и симпатичное лицо, - добавил он "просебя", - где-то я ее точно видел.
- Галя поехали! - прервал Женькины мысли мужик, нам необходимо срочно найти нашу дочь и кого-нибудь из руководства этого придурочного института.
Волга уехала. Быстро смахнув желтую листву со ступеней крыльца, Женька зашел к друзьям.
- Уф, - вздохнул он, присаживаясь, - Вы чего этому павлину сказали, что он такой возмущенный от вас вылетел?
- Да ничего особенного: он какую-то муру спрашивал, а мы ему портвейна предложили, если он рупь добавит. И все. Он, как про рупь услышал, сразу и убежал. А кто это был-то? Не декан ваш какой-нибудь?
- Да не, не Декан - посторонний какой-то, но начальник - это сразу видно. Уехал уже. "Пронесло".
Не "пронесло" - Женька ошибся.
Вечером, закончив дежурство Женька отправился на поиски своей давнишней пассии - Машки. Обыскав практически весь лагерь, и не найдя Машку, он заметил оживленно чирикающую стайку девчонок, среди которых были две Машкины подруги.
- Девки, Машку не видели? - поинтересовался Женька, - уже час ищу.
- Ой, Женька, - почти хором защебетали девицы, - нету Машки. Тут такое было. Мы в поле, а к нам волга. Черная Из волги Машкин папа. Ее схватил, туда запихнул и уехали. Говорят наш лагерь уголовники захватили и эти еще - химики какие-то. Машкин папа грозился комиссию с милицией вызвать. Ты же здесь дежурил. Рассказывай давай про уголовников. Их много было? Страшные наверное?
- Не, не страшные, - пошутил Женька, - как я! Пошли познакомлю. Он растопырил руки, зарычал и попытался собрать девчонок в кучу. Не получилось - те, разбежались повизгивая.
- Так вот почему мне женщина из машины знакомой показалась - этож мама Машкина, - раздумывал Женька, провожая взглядом разбегающихся девчонок, - А отец у нее сволочь все-таки.
Машка появилась на "картошке" только через неделю. На Женьку смотрела волком и целоваться с ним отказывалась целые сутки. За эту неделю Женька успел сбрить бороду, был вызван на бюро института и схлопотал строгий выговор с занесением в комсомольское личное дело. Что собственно и спасло его от отчисления. Правда от свадьбы и повторного знакомства с будущим тестем не спасло. Но это уже мелочи.
- Нет, - думал Женька, оглядывая засыпанные желтой листвой ступеньки, - лучше бы я мешки носил, а не с метелкой таскался. Нефига было от коллектива отрываться: "на миру и смерть красна"
Таким мыслям немало способствовало то, что из столовой пионерского лагеря, служившей сейчас общежитием для студентов, доносилось гитарное треньканье и "мурка", разобранная на четыре похмельных голоса - вчера отметить Женькино двадцатилетие приехали его друзья по спорту и студенты третьего курса химико-технологического института. Работать им, естественно, было не надо и они, сдвинув несколько "панцирных" кроватей, полдничали дешевым портвейном, килькой в томате и подгитарным пением. Они же еще и в преферанс умудрялись играть за всеми своими занятиями. Внешним видом четверка мало отличалась от Женьки. Так же, как и он бритые наголо (они стриглись вместе и на спор), так же, как и он одетые в модные рваные тельняшки с такими же, как и у Женьки лохматыми бородами, оставшимися от летнего отдыха и пока несбритыми военной кафедрой. И похмелье еще украшало красными глазами их вдохновленные интеллектом лица.
От грустных и тягучих мыслей, погруженного в себя Женьку, отвлек автомобиль: к крыльцу столовой подкатила черная двадцать четверная "Волга". Блестел хром и лак, сиденья волги отливали красно-бардовым.
- "Генеральская", - подумалось Женьке, - принесла же гото-то нелегкая. Все ездят и ездят, только мусорят, сволочи, - неожиданно совсем по-дворницки закончил Женька свою мысль и почему-то разозлился.
С переднего сиденья Волги выбрался дородный мужчина в черном, несмотря на жару, костюме и направился к Женьке. Посмотрев на мужика и, окрестив его про себя "профкомом", Женька отвернулся.
- Здесь живут студентки МИХМа, - спросил он, не поздоровавшись.
- Угу, - выдавил Женька из свой пересохшей глотки, и, почему-то пропустив мимо ушей слово "студентки", - тут. И махнул метлой себе за спину, подтверждая слова.
Мужик прошествовал мимо Женьки и зашел в оглашенную звуками "Мурки" столовую. Пробыл он там совсем недолго.
- И, что там за уголовники?!, - почти кричал он на Женьку, - откуда здесь уголовные элементы!? Кто допустил совместное проживание со студентками?!
- Они не уголовники, они химики, - тихо промямлил Женька, наконецто отлепив язык, похмельно присохший к небу, - они тут не живут, они в гости пришли.
- Ах "Химики"!? Так! Значит, условно осужденные уже и не уголовники, - все больше распалялся мужик, видимо из-за наличия метлы, выделяя Женьку из "уголовного" круга его друзей, - Я вам покажу "гости"! Где ваше начальство?! Немедленно позовите его сюда!
- В поле начальство, - Женька никак не мог понять, что вызвало такую реакцию этого "профкома", - со студентами. Работает.
- Работает?! Это не работа, когда всякие уголовники со студентами проживают!
- Галя, - обратился "профком" к миловидной женщине, за время разговора появившейся из машины, - мы забираем нашу дочь и едем в институт разбираться. Где у вас это поле? - уже к Женьке, которому все больше хотелось немного побить этого громогласного, раздраженного мужика, обратился "профком".
- Там, - неопределенно махнул метлой Женька в сторону выезда из лагеря. Появившаяся из машины женщина неожиданно показалась Женьке симпатичной и немного знакомой.
- Вы бы подождали, часа через четыре все в лагерь вернутся, - сказал Женька, обращаясь к женщине, - Однако знакомое и симпатичное лицо, - добавил он "просебя", - где-то я ее точно видел.
- Галя поехали! - прервал Женькины мысли мужик, нам необходимо срочно найти нашу дочь и кого-нибудь из руководства этого придурочного института.
Волга уехала. Быстро смахнув желтую листву со ступеней крыльца, Женька зашел к друзьям.
- Уф, - вздохнул он, присаживаясь, - Вы чего этому павлину сказали, что он такой возмущенный от вас вылетел?
- Да ничего особенного: он какую-то муру спрашивал, а мы ему портвейна предложили, если он рупь добавит. И все. Он, как про рупь услышал, сразу и убежал. А кто это был-то? Не декан ваш какой-нибудь?
- Да не, не Декан - посторонний какой-то, но начальник - это сразу видно. Уехал уже. "Пронесло".
Не "пронесло" - Женька ошибся.
Вечером, закончив дежурство Женька отправился на поиски своей давнишней пассии - Машки. Обыскав практически весь лагерь, и не найдя Машку, он заметил оживленно чирикающую стайку девчонок, среди которых были две Машкины подруги.
- Девки, Машку не видели? - поинтересовался Женька, - уже час ищу.
- Ой, Женька, - почти хором защебетали девицы, - нету Машки. Тут такое было. Мы в поле, а к нам волга. Черная Из волги Машкин папа. Ее схватил, туда запихнул и уехали. Говорят наш лагерь уголовники захватили и эти еще - химики какие-то. Машкин папа грозился комиссию с милицией вызвать. Ты же здесь дежурил. Рассказывай давай про уголовников. Их много было? Страшные наверное?
- Не, не страшные, - пошутил Женька, - как я! Пошли познакомлю. Он растопырил руки, зарычал и попытался собрать девчонок в кучу. Не получилось - те, разбежались повизгивая.
- Так вот почему мне женщина из машины знакомой показалась - этож мама Машкина, - раздумывал Женька, провожая взглядом разбегающихся девчонок, - А отец у нее сволочь все-таки.
Машка появилась на "картошке" только через неделю. На Женьку смотрела волком и целоваться с ним отказывалась целые сутки. За эту неделю Женька успел сбрить бороду, был вызван на бюро института и схлопотал строгий выговор с занесением в комсомольское личное дело. Что собственно и спасло его от отчисления. Правда от свадьбы и повторного знакомства с будущим тестем не спасло. Но это уже мелочи.