Байки
Второй курс для ребят нашей группы как-то не задался. Все началось с того, что Мишка вызвал на кулачную дуэль своего тезку - другого Мишку. Впрочем, тезку этого никто по имени и не называл - все звали по прозвищу. Он, собственно говоря, так и сказал при знакомстве: зовите меня по прозвищу. На мой тогдашний взгляд из моего несколько гопнического детства, такое прозвище надо заслужить, а он взял его сам. Поэтому, я из вредности буду называть его тезкой.
Мишка вообще был (и, наверное, есть сейчас) натурой интеллигентной и возвышенной, как в прямом так и в переносном. Не выходя из семьи потомственных семитов, он закончил физико-математическую школу с углубленным английским уклоном, школу художественную и еще музыкальную. Как этот бедный, затюканный ребенок умудрился в перерывах между рисованием, музицированием и английской физикой умудрялся заниматься боксом, ума не приложу. Он мало того, что занимался, так еще дозанимался до кандидата в мастера, а для этого надо стать хотябы призёром первенства спортивного общества.
Мишкин тезка был ему полной противоположностью. Крепко сбитый, коренасто-приземленный, с простодушной и весьма симпатичной рязанской физиономией, напоминающей старый утюг, тезка особыми дарованиями в технических науках не блистал, учился посредственно: "на троечки", из музыки плохо знал три, тех самых, гитарных аккорда. Обычный человек, скажете вы? Да. Еси бы не одно "но": тезка был поэт и писал стихи. Многие пишут стихи в таком возрасте. Многие. Недолго и не те. А те вот:
Унесся корабль мечтаний
В бескрайнее море любви
На поиски девушки милой
Моей бесконечной мечты.
Какого, а? За одно такое четверостишие (а это было вступление в целую поэму, чуть меньше романа про Онегина) надо бы сразу памятник в тихом месте, а Мишка его на дуэль вызвал. Кулачную причем, да и то до первой крови. Да и не за стихи вызвал - по другой, очень важной огда причине, которую я сейчас и вспомнить не могу. Но тогда причина была. Как же без причины?
Дуэль была короткой, как выстрел. Мишка дал тезке в лоб. Удар был такой силы, что у тезки пошла носом кровь, а на Мишкиной руке, привыкшей, что ее защищает от чугунных лбов конский волос перчатки, сломались четыре пястные кости (ossa metacarpi, кому интересно) . Лоб тезки не пострадал совершенно - он отделался минутным нокаутом без всяких сотрясений. Хотя он и пытался отлынивать от занятий, ссылаясь на легкое головокружение. От коллективных походов в кинотеатр вместо прогуляных лекций он не отлынивал.
Мишке пришлось туго: четыре титановых спицы от таскал чуть меньше месяца, кости срослись плохо - переломы были очень сложными и ему просто повезло, что кисть сохранила хотябы работоспособность, потеряв нормальный вид. Мишку это не особо беспокоило: он даже немного радовался, что его перестали заставлять играть на рояле.
Групповое невезение продолжилось эпидемией аппендицита. За три месяца в больнице недалеко от института перебывало четыре человека. Пятым в больницу загремел я, с тем же аппендиксом. Но это было позже: в самом конце курса в ночь перед экзаменом на военной кафедре, а четвертым был Шурка.
Шурку увезла скорая прямо с какого-то семинара, операцию сделали практически сразу - было подтвердившееся подозрение на разрыв аппендикса и перитонит. успели вовремя. На следующий день восемь человек отправились навестить больного друга.
Была весна. Идти было совсем недалеко вдоль нового, длинного корпуса нашего института по улице Лукьянова там за домом изобретателя динамита, зачем-то использованном под Бауманский райком ВЛКСМ, на углу с Новобасманной улицей и была эта больница.
За неделю до похода в больницу тезке повезло: в Первомайском универмаге, отстояв трехчасовую очередь он купил черную кроликовую шапку. Душа поэта всегда требует любви, подходящей особы противоположного пола на тезкином горизонте не наблюдалось: все девчонки через некоторое время после знакомства с ним понимали, что нужны главным образом для прослушивания стихов и поэм и сваливали куда подальше, поэтому поэт влюбился в шапку. Он, по-моему, даже поэму посвятил несчастным кроликам, отдавшим жизни, чтоб согреть главу поэта. Вот будь его воля, он бы эту шапку и не снимал никогда, несмотря на весенне тепло и еще невыключенное отопление в аудиториях. На семинарах и лекциях, когда поэту не удавалось спрятать обутую голову где-нибудь в укромном уголке за архитектурными излишествами, он, все-таки, снимал шапку, но или не выпускал ее из рук, или, боясь повредить мех, использовал вместо болвана тубус. За такую любовь к своему головному убору тезка почти мгновенно получил другую кликуху: "шапник", выбранную из-за аналогии с немного чокнутым шляпником - известным персонажем "Алисы".
В больнице мы встретили вышедшего к нам в фойе Сашку, быстренько расспросили обычные в таких случаях вещи: под общим, или без, на каком этаже, симпатичный ли младший персонал, как кормят, чего принести, и вообще как дела и не расстраивайся, хочешь анекдот расскажем - мы в прошлый раз его Лехе вместе рассказывали а у него шов от смеха разошелся, помнишь? и еще много всякой чепухи.
Шапник почему-то участия в разговоре не принимал, а, как всегда, в шапке стоял подбоченясь, выставив, поставленную на пятку, правую ногу вперед и вбок и пришлепывал подошвой- так мужики стоят в русских плясках на сцене, когда девицы вертятся, задрав верхние юбки.
В фойе больницы пахло чемто паленым и горелыми тряпками, поэтому все посетители постоянно озирались по сторонам в надежде выявить источник неприятного запаха. Все урны уже неоднократно и безрезультатно были осмотрены на предмет непогашенных окурков или тлеющего мусора - ничего.
Сашка, которому было больно смеяться, но настроение, которого явно стало лучше, посмотрел на Шапника и неожиданно, назвав его по имени, :
- Миша, ты прям сейчас поэму пишешь, да?
- С чего ты взял? - попытался уклониться от ответа Шапник, но потом все-таки решил признаться, - ну да, пришло в голову несколько строчек, обдумываю, а как ты заметил?
- А чего тут замечать-то? - Сашка был до фальшивости серьезен, - ты так сильно думаешь, что у тебя голова дымится уже.
- Тю, - несколько расстроился, было обрадованный вниманием Шапник, - я думал тебе вправду интересно, а ты опять подкалываешь.
- Ничего я не подкалываю, - На этот раз Сашка действительно был серьёзен, - сказал голова дымится, значит дымится.
И действительно: при внимательном взгляде на поэта, была видна тонкая струйка дыма, поднимавшаяся из центра шапки.
Стал ясен источник запаха: поэт снял шапку и стало видно, что лежащий на шапке окурок выжег в мехе изрядную дыру, прожгя шапку до подкладки.
Миша, не расстраивайся, - очень сочувственным голосом сказал Александр, - хочешь я тебе стихотворение прочитаю, на смерть твоего "кролика"? Не мое, правда, но почти Маяковский.
И не дождавшись ответа патетично продекламировал:
Маленький окурок: этот вот
Может сжечь огромный завод.
Мех и ватин потушили и на этом история поэтической шапки закончилась вместе с запахом.
Поэт перед третьим курсом перевелся из нашей группы аж на другой факультет, написав заявления в деканат и комитет комсомола, где обвинил нас в постоянных издевательствах и обструкциях вплоть до "молотком по голове". Сейчас, по слухам, издается небольшими тиражами и даже член союза (не проверял).
Мишкина рука лучше не стала, но совершенно не мешает ему руководить производством на большом лакокрасочном предприятии, где он, собственно, и директор.
Сашку, окончившего кроме нашего института, еще и академию химической защиты, я очень давно не видел. Впрочем как и остальных ребят и девчонок из нашей группы.
Ну, кроме своей жены, естественно.
Мишка вообще был (и, наверное, есть сейчас) натурой интеллигентной и возвышенной, как в прямом так и в переносном. Не выходя из семьи потомственных семитов, он закончил физико-математическую школу с углубленным английским уклоном, школу художественную и еще музыкальную. Как этот бедный, затюканный ребенок умудрился в перерывах между рисованием, музицированием и английской физикой умудрялся заниматься боксом, ума не приложу. Он мало того, что занимался, так еще дозанимался до кандидата в мастера, а для этого надо стать хотябы призёром первенства спортивного общества.
Мишкин тезка был ему полной противоположностью. Крепко сбитый, коренасто-приземленный, с простодушной и весьма симпатичной рязанской физиономией, напоминающей старый утюг, тезка особыми дарованиями в технических науках не блистал, учился посредственно: "на троечки", из музыки плохо знал три, тех самых, гитарных аккорда. Обычный человек, скажете вы? Да. Еси бы не одно "но": тезка был поэт и писал стихи. Многие пишут стихи в таком возрасте. Многие. Недолго и не те. А те вот:
Унесся корабль мечтаний
В бескрайнее море любви
На поиски девушки милой
Моей бесконечной мечты.
Какого, а? За одно такое четверостишие (а это было вступление в целую поэму, чуть меньше романа про Онегина) надо бы сразу памятник в тихом месте, а Мишка его на дуэль вызвал. Кулачную причем, да и то до первой крови. Да и не за стихи вызвал - по другой, очень важной огда причине, которую я сейчас и вспомнить не могу. Но тогда причина была. Как же без причины?
Дуэль была короткой, как выстрел. Мишка дал тезке в лоб. Удар был такой силы, что у тезки пошла носом кровь, а на Мишкиной руке, привыкшей, что ее защищает от чугунных лбов конский волос перчатки, сломались четыре пястные кости (ossa metacarpi, кому интересно) . Лоб тезки не пострадал совершенно - он отделался минутным нокаутом без всяких сотрясений. Хотя он и пытался отлынивать от занятий, ссылаясь на легкое головокружение. От коллективных походов в кинотеатр вместо прогуляных лекций он не отлынивал.
Мишке пришлось туго: четыре титановых спицы от таскал чуть меньше месяца, кости срослись плохо - переломы были очень сложными и ему просто повезло, что кисть сохранила хотябы работоспособность, потеряв нормальный вид. Мишку это не особо беспокоило: он даже немного радовался, что его перестали заставлять играть на рояле.
Групповое невезение продолжилось эпидемией аппендицита. За три месяца в больнице недалеко от института перебывало четыре человека. Пятым в больницу загремел я, с тем же аппендиксом. Но это было позже: в самом конце курса в ночь перед экзаменом на военной кафедре, а четвертым был Шурка.
Шурку увезла скорая прямо с какого-то семинара, операцию сделали практически сразу - было подтвердившееся подозрение на разрыв аппендикса и перитонит. успели вовремя. На следующий день восемь человек отправились навестить больного друга.
Была весна. Идти было совсем недалеко вдоль нового, длинного корпуса нашего института по улице Лукьянова там за домом изобретателя динамита, зачем-то использованном под Бауманский райком ВЛКСМ, на углу с Новобасманной улицей и была эта больница.
За неделю до похода в больницу тезке повезло: в Первомайском универмаге, отстояв трехчасовую очередь он купил черную кроликовую шапку. Душа поэта всегда требует любви, подходящей особы противоположного пола на тезкином горизонте не наблюдалось: все девчонки через некоторое время после знакомства с ним понимали, что нужны главным образом для прослушивания стихов и поэм и сваливали куда подальше, поэтому поэт влюбился в шапку. Он, по-моему, даже поэму посвятил несчастным кроликам, отдавшим жизни, чтоб согреть главу поэта. Вот будь его воля, он бы эту шапку и не снимал никогда, несмотря на весенне тепло и еще невыключенное отопление в аудиториях. На семинарах и лекциях, когда поэту не удавалось спрятать обутую голову где-нибудь в укромном уголке за архитектурными излишествами, он, все-таки, снимал шапку, но или не выпускал ее из рук, или, боясь повредить мех, использовал вместо болвана тубус. За такую любовь к своему головному убору тезка почти мгновенно получил другую кликуху: "шапник", выбранную из-за аналогии с немного чокнутым шляпником - известным персонажем "Алисы".
В больнице мы встретили вышедшего к нам в фойе Сашку, быстренько расспросили обычные в таких случаях вещи: под общим, или без, на каком этаже, симпатичный ли младший персонал, как кормят, чего принести, и вообще как дела и не расстраивайся, хочешь анекдот расскажем - мы в прошлый раз его Лехе вместе рассказывали а у него шов от смеха разошелся, помнишь? и еще много всякой чепухи.
Шапник почему-то участия в разговоре не принимал, а, как всегда, в шапке стоял подбоченясь, выставив, поставленную на пятку, правую ногу вперед и вбок и пришлепывал подошвой- так мужики стоят в русских плясках на сцене, когда девицы вертятся, задрав верхние юбки.
В фойе больницы пахло чемто паленым и горелыми тряпками, поэтому все посетители постоянно озирались по сторонам в надежде выявить источник неприятного запаха. Все урны уже неоднократно и безрезультатно были осмотрены на предмет непогашенных окурков или тлеющего мусора - ничего.
Сашка, которому было больно смеяться, но настроение, которого явно стало лучше, посмотрел на Шапника и неожиданно, назвав его по имени, :
- Миша, ты прям сейчас поэму пишешь, да?
- С чего ты взял? - попытался уклониться от ответа Шапник, но потом все-таки решил признаться, - ну да, пришло в голову несколько строчек, обдумываю, а как ты заметил?
- А чего тут замечать-то? - Сашка был до фальшивости серьезен, - ты так сильно думаешь, что у тебя голова дымится уже.
- Тю, - несколько расстроился, было обрадованный вниманием Шапник, - я думал тебе вправду интересно, а ты опять подкалываешь.
- Ничего я не подкалываю, - На этот раз Сашка действительно был серьёзен, - сказал голова дымится, значит дымится.
И действительно: при внимательном взгляде на поэта, была видна тонкая струйка дыма, поднимавшаяся из центра шапки.
Стал ясен источник запаха: поэт снял шапку и стало видно, что лежащий на шапке окурок выжег в мехе изрядную дыру, прожгя шапку до подкладки.
Миша, не расстраивайся, - очень сочувственным голосом сказал Александр, - хочешь я тебе стихотворение прочитаю, на смерть твоего "кролика"? Не мое, правда, но почти Маяковский.
И не дождавшись ответа патетично продекламировал:
Маленький окурок: этот вот
Может сжечь огромный завод.
Мех и ватин потушили и на этом история поэтической шапки закончилась вместе с запахом.
Поэт перед третьим курсом перевелся из нашей группы аж на другой факультет, написав заявления в деканат и комитет комсомола, где обвинил нас в постоянных издевательствах и обструкциях вплоть до "молотком по голове". Сейчас, по слухам, издается небольшими тиражами и даже член союза (не проверял).
Мишкина рука лучше не стала, но совершенно не мешает ему руководить производством на большом лакокрасочном предприятии, где он, собственно, и директор.
Сашку, окончившего кроме нашего института, еще и академию химической защиты, я очень давно не видел. Впрочем как и остальных ребят и девчонок из нашей группы.
Ну, кроме своей жены, естественно.