Байки
Все кто когда-нибудь имел отношение к Московскому Институту Химического Машиностроения знают, что в 1990 году большой пожар полностью уничтожил главный корпус.
О пожаре знают все, а вот о действительной его причине знает только три человека. Одному из них - мне, надоело хранить эту тайну, тяжким грузом лежащую на мне долгие девятнадцать лет.
Но все по порядку. Начало истории отделено от нас временем и даже покрыто туманным блеском бриллиантов. Именно бриллиантовый князь Куракин, купив усадьбу в Басманной слободе у одного из Демидовых, построил с помощью архитектора Казакова двухэтажный каменный дом. Изрядно поистрепавшись на женском поле (70 детей эт вам не шутка), Куракин скоро помер. Наследники бриллиантового, еле сумев избавится от его девок, сдавали дом в аренду французскому послу и маршалу с интересной фамилией Мормон тоже изрядному бабнику и грубияну. В последствие дом был выкуплен казной и с той поры служил исключительно целям просвещения. Где-то в двадцатых годах, находившийся в усадьбе, химический политехникум достроил к дому два этажа, и, наверное, именно за это был выселен в 1933 году образованным институтом химического машиностроения. С 1933 года дом был перепланирован бесчисленное количество раз, перекрытия некоторых этажей держались исключительно деревянными подпорками. По институту ходил слух, что это последствия удачного эксперимента известного пиротехника А.А. Шидловского, преподававшего нам химию и исследовавшего свойства некоторых аммиакатов некоторых нитратов.
В самом начале января 1990 года в нашей лаборатории был очередной аврал: мы заканчивали разработку технологического комплекса производства изделий для одной гиперзвуковой штуки. Закончив работу часов в восемь вечера и устав как ездовые собаки, мы с моим другом Сашкой решили прогуляться пешком по Садовому кольцу: он от Таганки до Земляного вала, а я до площади "трех вокзалов", зачем-то названной Комсомольской. Когда мы подошли к кинотеатру "Новороссийск" (ныне союз каких-то предпринимателей), мне пришла в голову мысль навестить нашу альма-матер, посидеть-поговорить с ребятами на кафедре, попить чайку с плавленным сырком, или еще чего попить. Естественно, я не замедлил поделиться, как мне казалось, удачной мыслью с приятелем. И нарвался на решительный отказ:
- Да гори он синим пламенем, этот твой институт, - сказал приятель, - пойдем лучше играть в теннис, а не спирт пить на кафедре.
Приятель был категорически неправ, назвав институт "моим" потому что сам он учился в этом же институте 15 лет, а я всего пять. Указав ему на эту категорическую ошибку, я попрощался и все-таки направился к институту.
Когда я подошел к главному входу, то заметил, что из широких окон большой аудитории кафедры физики вырывается пламя. Институт горел. Правда пламя было обычного красно-желтого цвета. Но тут, что-то грохнуло стеклянным звоном внутри пожара, и языки пламени приобрели синеватый оттенок.
- Хм, как и было сказано, - подумал я Булгаковскими словами, и, напуганный воем подъезжающих пожарных автомобилей, побрел к трем вокзалам.
Утром следующего дня мы с Сашкой были на разных территориях нашего КБ: он на Павелецкой, я на Таганке. Там я и поделился историей о "черном" сашкином глазе и сглазе с еще одним нашим приятелем - Колькой. Он выслушал меня молча, зловеще ухмыльнулся и взялся за телефонную трубку.
- Александр Николаевич Л.? - утвердительно спросил он, когда из трубки донеслось Сашкино "Здравствуйте, слушаю Вас", - Вас беспокоят из Комитета Государственной Безопасности.
- Да, слушаю, - ответил Сашка немного напуганным голосом, - что Вы хотели?
- По нашим сведениям, - продолжил Колька строгим, начальственным, противным тенором - вчера около девяти часов вечера Вы были на площади Цезаря Кунникова, возле кинотеатра "Новороссийск". Вы подтверждаете это?
- Да подтверждаю, - беспечно ответил Сашка, не видя ничего плохого в своем вчерашнем пребывании у "Новороссийска".
- А вы произносили фразу: "гори он синим пламенем", имея в виду Московский Институт Химического Машиностроения?
- Ну, я и не помню, - попробовал извернуться Сашка, думая когда и кто успел его заложить.
- Так. Вот. Институт. Сгорел. Советую признаться сразу, - чеканил Колька слова, и вылив расплавленным свинцом последнюю фразу, - у Вас есть полчаса, чтоб сбегать за бутылкой.
- Суки, - только и выдавил из себя Сашка, за несколько минут переживший предательство лучшего друга и полный возврат сталинизма, - Суки. Хуй вам, а не пузырь.
Пузырь мы все-таки взяли. Да и как было не взять: когда мы приехали посмотреть на результаты пожара (час дня, следующего за днем нашего разговора) институт еще горел.
В общем, теперь эту тайну знаете и Вы. И поверьте мне: КГБ не дремлет, и за вами скоро придут.
О пожаре знают все, а вот о действительной его причине знает только три человека. Одному из них - мне, надоело хранить эту тайну, тяжким грузом лежащую на мне долгие девятнадцать лет.
Но все по порядку. Начало истории отделено от нас временем и даже покрыто туманным блеском бриллиантов. Именно бриллиантовый князь Куракин, купив усадьбу в Басманной слободе у одного из Демидовых, построил с помощью архитектора Казакова двухэтажный каменный дом. Изрядно поистрепавшись на женском поле (70 детей эт вам не шутка), Куракин скоро помер. Наследники бриллиантового, еле сумев избавится от его девок, сдавали дом в аренду французскому послу и маршалу с интересной фамилией Мормон тоже изрядному бабнику и грубияну. В последствие дом был выкуплен казной и с той поры служил исключительно целям просвещения. Где-то в двадцатых годах, находившийся в усадьбе, химический политехникум достроил к дому два этажа, и, наверное, именно за это был выселен в 1933 году образованным институтом химического машиностроения. С 1933 года дом был перепланирован бесчисленное количество раз, перекрытия некоторых этажей держались исключительно деревянными подпорками. По институту ходил слух, что это последствия удачного эксперимента известного пиротехника А.А. Шидловского, преподававшего нам химию и исследовавшего свойства некоторых аммиакатов некоторых нитратов.
В самом начале января 1990 года в нашей лаборатории был очередной аврал: мы заканчивали разработку технологического комплекса производства изделий для одной гиперзвуковой штуки. Закончив работу часов в восемь вечера и устав как ездовые собаки, мы с моим другом Сашкой решили прогуляться пешком по Садовому кольцу: он от Таганки до Земляного вала, а я до площади "трех вокзалов", зачем-то названной Комсомольской. Когда мы подошли к кинотеатру "Новороссийск" (ныне союз каких-то предпринимателей), мне пришла в голову мысль навестить нашу альма-матер, посидеть-поговорить с ребятами на кафедре, попить чайку с плавленным сырком, или еще чего попить. Естественно, я не замедлил поделиться, как мне казалось, удачной мыслью с приятелем. И нарвался на решительный отказ:
- Да гори он синим пламенем, этот твой институт, - сказал приятель, - пойдем лучше играть в теннис, а не спирт пить на кафедре.
Приятель был категорически неправ, назвав институт "моим" потому что сам он учился в этом же институте 15 лет, а я всего пять. Указав ему на эту категорическую ошибку, я попрощался и все-таки направился к институту.
Когда я подошел к главному входу, то заметил, что из широких окон большой аудитории кафедры физики вырывается пламя. Институт горел. Правда пламя было обычного красно-желтого цвета. Но тут, что-то грохнуло стеклянным звоном внутри пожара, и языки пламени приобрели синеватый оттенок.
- Хм, как и было сказано, - подумал я Булгаковскими словами, и, напуганный воем подъезжающих пожарных автомобилей, побрел к трем вокзалам.
Утром следующего дня мы с Сашкой были на разных территориях нашего КБ: он на Павелецкой, я на Таганке. Там я и поделился историей о "черном" сашкином глазе и сглазе с еще одним нашим приятелем - Колькой. Он выслушал меня молча, зловеще ухмыльнулся и взялся за телефонную трубку.
- Александр Николаевич Л.? - утвердительно спросил он, когда из трубки донеслось Сашкино "Здравствуйте, слушаю Вас", - Вас беспокоят из Комитета Государственной Безопасности.
- Да, слушаю, - ответил Сашка немного напуганным голосом, - что Вы хотели?
- По нашим сведениям, - продолжил Колька строгим, начальственным, противным тенором - вчера около девяти часов вечера Вы были на площади Цезаря Кунникова, возле кинотеатра "Новороссийск". Вы подтверждаете это?
- Да подтверждаю, - беспечно ответил Сашка, не видя ничего плохого в своем вчерашнем пребывании у "Новороссийска".
- А вы произносили фразу: "гори он синим пламенем", имея в виду Московский Институт Химического Машиностроения?
- Ну, я и не помню, - попробовал извернуться Сашка, думая когда и кто успел его заложить.
- Так. Вот. Институт. Сгорел. Советую признаться сразу, - чеканил Колька слова, и вылив расплавленным свинцом последнюю фразу, - у Вас есть полчаса, чтоб сбегать за бутылкой.
- Суки, - только и выдавил из себя Сашка, за несколько минут переживший предательство лучшего друга и полный возврат сталинизма, - Суки. Хуй вам, а не пузырь.
Пузырь мы все-таки взяли. Да и как было не взять: когда мы приехали посмотреть на результаты пожара (час дня, следующего за днем нашего разговора) институт еще горел.
В общем, теперь эту тайну знаете и Вы. И поверьте мне: КГБ не дремлет, и за вами скоро придут.