Байки
Вчера всем нормальным должно было показаться, что по мне дурдом плачет. Не буду оспаривать сей радостный (потому как не забрали еще) для меня факт. Тем более, что я тут вспомнил про там историю.
Это случилось в те времена, когда "членомерок" яндекса еще не было и люди, неумеющие обходится без подобных вещей, измеряли успех наличием сотового телефона. Потом успех будет меряться размером телефона, потом его "навороченностью". Но это будет потом. А тогда в моем распоряжении оказался прекрасный образец таких линеек: Nokia 720.
Парнем я тогда был молодым здоровым и спортивным, поэтому мог переносить этот телефон даже на далекие расстояния почти не горбясь под его весом. Специальный фирменный чехол, сшитый из ткани, напоминающей мне "болоний" с отцовского плаща времен его юности, для цели транспортировки телефона почти не годился. Нет, носить его там было удобно, но чтоб извлечь трубку на разговор, а потом упаковать все обратно требовалось не менее получаса. Зачем мне понадобилось отвезти телефончик к себе домой в Мытищи, я не помню. Скорее всего, просто хотелось пофикстулить перед сыном. Я достал из кабинетного шкафа подаренный мне коллективом толстый металлический чемодан-дипломат. Я очень редко пользовался этой еще одной приметой бизнесмена в малиновом пиджаке: чемодан был здоров, нейдобен, звучал как зулусский барабан, пристегивался к руке, а открывался пластиковой картой вместо обычного замка. Телефон же соответсвовал этому чуду бронезащиты денег, как нельзя лучше и почти не изменял его веса. Забыл сказать, что вид "дипломат" имел самый непрезентабельный и больше походил на самодельный сундук с инструментом слесаря, чем на аксесуар нового русского.
Вот с таким наборчиком я занял место у окна пустой электрички, отправляющейся с Ярославского вокзала. Достав из чемонада книжку я ждал отправления. Напротив меня пристроилась миловидная интеллигентная старушка, чем-то напоминающая Шапокляк из книжки Успенского. Старушка показалась мне знакомой. Оставшиеся четыре места были заняты компанией широкоплечих молодых парней со спортивными сумками и повадками самбистов-кмсников.
Поезд благополучно тронулся. Так бы и доехал бы без приключений, если бы на Лосиноостровской у меня в чемодане не зазвонило.
- Как же я тебя выключить забыл, паразита, - чертыхнулся я про себя, - и сделал вид, что источник звонка мне неизвестен: Сижу, никого не трогаю, че за звук не знаю и вообще меня нет дома. Головой повертел в поисках источника звука и даже под лавку зачем-то заглянул: чей-то там звонит такое? А звонок не унимается. Чемодан металлический, звук у телефона и так громкий, а он еще в пустом металлическом ящике подпрыгивает. Звонит и звонит. На весь вагон. Все оглядываются.
Тут один из самбистов меня локтеп в бок тырк.
- Мужик у тя там чо будильник? Ты его выключи. У меня дома так же звенит, надоело аж зубы сводит.
Смотрю и действительно сводит. Уж так желваки на роже играют. Причем не только у него.
- Ладно, - говорю, - сейчас выключу. Ты не поверишь: самого достал, сил нет.
Достал из кармана карточку, в замок чемодана сунул, крышку приоткрыл. Звон еще громче стал. Я трубку вытащил (она у 720й на витом проводе присобачена, как у обычного телефона) и к уху:
- Але?! Горбачев? Миш, ты позже перезвони, я тебя плохо слышу. И выключил.
Бабулька напротив оживилась. Вы, - говорит, молодой человек в Перловке не выходите? Я молчу. А она тихим голосом продолжает: ничего страшного, нервное напряжение, много работы. Со всяким может случится. Мы сейчас вместе выйдем, ко мне на работу зайдем я вас осмотрю, мы вас вылечим и вы дальше поедете. Вот ребятки нам помогут если чего, - заканчивает старушенция, и самбистам подмигивает.
Тут я ее узнал. Не Шапокляк она вовсе, а главврач психдиспансера в Перловке. Я у нее недавно справку подписывал, что на учете не состою. В смысле, не состоял. А если эти самбисты помогут старушенции меня туда доставить, то уже как бы и состою. Это старушка с сотовыми тедефонами обращаться не умеет, она их не видела. А с психами всяко разно умеет. И наверняка видела как психи по игрушечному телефону с Горбачевым разговаривают. Она же не знает, что телефон настоящий, а моего приятеля Мишку Горбачева все горбачевым зовут из-за пятна на лбу. Самбисты наверно тоже не знают.
Поез уже от Лоси отъезжает. Похоже через пару минут меня выводить будут: Перловка следущая. Делать нефига. Точнее наоборот: надо что-то делать.
Достал из чемодана целиком телефон, антену вверх повернул, включил и заорал:
- Граждане! Только у нас в вагоне! Только сейчас! Демонстрация главного чуда уходящего века: сотового тедлефона "Нокия". Вот вы, бабушка, позвонить не хотите?!, - протянул трубку главврачу, - нет? А вы молодые люди? - я потыкал трубкой в сторону самбистов и те немного ототодвинулись.
- Не, хотите, как хотите, - закончил я монолог и начал пробираться к тамбуру, - Что нет желающих? Тогда я пошел.
Поезд остановился на платформе Перловская и я вышел. Мне вообще-то на следующей выходить: в Тайнинке. Но от Перловки тоже минут пятнадцать до дома идти. Да и кто знает, чем бы дело кончилось если бы я не слинял вовремя.
Это случилось в те времена, когда "членомерок" яндекса еще не было и люди, неумеющие обходится без подобных вещей, измеряли успех наличием сотового телефона. Потом успех будет меряться размером телефона, потом его "навороченностью". Но это будет потом. А тогда в моем распоряжении оказался прекрасный образец таких линеек: Nokia 720.
Парнем я тогда был молодым здоровым и спортивным, поэтому мог переносить этот телефон даже на далекие расстояния почти не горбясь под его весом. Специальный фирменный чехол, сшитый из ткани, напоминающей мне "болоний" с отцовского плаща времен его юности, для цели транспортировки телефона почти не годился. Нет, носить его там было удобно, но чтоб извлечь трубку на разговор, а потом упаковать все обратно требовалось не менее получаса. Зачем мне понадобилось отвезти телефончик к себе домой в Мытищи, я не помню. Скорее всего, просто хотелось пофикстулить перед сыном. Я достал из кабинетного шкафа подаренный мне коллективом толстый металлический чемодан-дипломат. Я очень редко пользовался этой еще одной приметой бизнесмена в малиновом пиджаке: чемодан был здоров, нейдобен, звучал как зулусский барабан, пристегивался к руке, а открывался пластиковой картой вместо обычного замка. Телефон же соответсвовал этому чуду бронезащиты денег, как нельзя лучше и почти не изменял его веса. Забыл сказать, что вид "дипломат" имел самый непрезентабельный и больше походил на самодельный сундук с инструментом слесаря, чем на аксесуар нового русского.
Вот с таким наборчиком я занял место у окна пустой электрички, отправляющейся с Ярославского вокзала. Достав из чемонада книжку я ждал отправления. Напротив меня пристроилась миловидная интеллигентная старушка, чем-то напоминающая Шапокляк из книжки Успенского. Старушка показалась мне знакомой. Оставшиеся четыре места были заняты компанией широкоплечих молодых парней со спортивными сумками и повадками самбистов-кмсников.
Поезд благополучно тронулся. Так бы и доехал бы без приключений, если бы на Лосиноостровской у меня в чемодане не зазвонило.
- Как же я тебя выключить забыл, паразита, - чертыхнулся я про себя, - и сделал вид, что источник звонка мне неизвестен: Сижу, никого не трогаю, че за звук не знаю и вообще меня нет дома. Головой повертел в поисках источника звука и даже под лавку зачем-то заглянул: чей-то там звонит такое? А звонок не унимается. Чемодан металлический, звук у телефона и так громкий, а он еще в пустом металлическом ящике подпрыгивает. Звонит и звонит. На весь вагон. Все оглядываются.
Тут один из самбистов меня локтеп в бок тырк.
- Мужик у тя там чо будильник? Ты его выключи. У меня дома так же звенит, надоело аж зубы сводит.
Смотрю и действительно сводит. Уж так желваки на роже играют. Причем не только у него.
- Ладно, - говорю, - сейчас выключу. Ты не поверишь: самого достал, сил нет.
Достал из кармана карточку, в замок чемодана сунул, крышку приоткрыл. Звон еще громче стал. Я трубку вытащил (она у 720й на витом проводе присобачена, как у обычного телефона) и к уху:
- Але?! Горбачев? Миш, ты позже перезвони, я тебя плохо слышу. И выключил.
Бабулька напротив оживилась. Вы, - говорит, молодой человек в Перловке не выходите? Я молчу. А она тихим голосом продолжает: ничего страшного, нервное напряжение, много работы. Со всяким может случится. Мы сейчас вместе выйдем, ко мне на работу зайдем я вас осмотрю, мы вас вылечим и вы дальше поедете. Вот ребятки нам помогут если чего, - заканчивает старушенция, и самбистам подмигивает.
Тут я ее узнал. Не Шапокляк она вовсе, а главврач психдиспансера в Перловке. Я у нее недавно справку подписывал, что на учете не состою. В смысле, не состоял. А если эти самбисты помогут старушенции меня туда доставить, то уже как бы и состою. Это старушка с сотовыми тедефонами обращаться не умеет, она их не видела. А с психами всяко разно умеет. И наверняка видела как психи по игрушечному телефону с Горбачевым разговаривают. Она же не знает, что телефон настоящий, а моего приятеля Мишку Горбачева все горбачевым зовут из-за пятна на лбу. Самбисты наверно тоже не знают.
Поез уже от Лоси отъезжает. Похоже через пару минут меня выводить будут: Перловка следущая. Делать нефига. Точнее наоборот: надо что-то делать.
Достал из чемодана целиком телефон, антену вверх повернул, включил и заорал:
- Граждане! Только у нас в вагоне! Только сейчас! Демонстрация главного чуда уходящего века: сотового тедлефона "Нокия". Вот вы, бабушка, позвонить не хотите?!, - протянул трубку главврачу, - нет? А вы молодые люди? - я потыкал трубкой в сторону самбистов и те немного ототодвинулись.
- Не, хотите, как хотите, - закончил я монолог и начал пробираться к тамбуру, - Что нет желающих? Тогда я пошел.
Поезд остановился на платформе Перловская и я вышел. Мне вообще-то на следующей выходить: в Тайнинке. Но от Перловки тоже минут пятнадцать до дома идти. Да и кто знает, чем бы дело кончилось если бы я не слинял вовремя.