Вампирша
Вроде бы все запаслись вольфрамовыми подгузниками. Рассказываю про бабушку.
Если долго смотреть в ночное небо, можно увидеть на фоне луны несколько человеческих силуэтов – это соседи пенсионерки Леокадии Константиновны и их участковый совершают ежедневный облет на жопной тяге.
На момент нашего с ней знакомства Леокадии Константиновне было уже за 70, но удивительная энергия сочилась из этой пожилой дамы.
Почему в ней так весело бурлили жизненные соки, стало ясно очень скоро. Просто она ела людей. Можно, конечно, считать это фигурой речи. А можно не считать: бабушка доводила своих соседей до белого каления и наслаждалась их гневом, возмущением, оправданиями и беспомощностью. На каждый чих окружающих людей она писала заявление в полицию. А если полиция реагировала недостаточно – писала жалобы на участкового, на начальника участковых, и не в прокуратуру или вышестоящему начальству, а сразу президенту. На крайний случай – главе МВД страны. А поскольку была она, бывшая учительница, в совершенно здравом уме, писала очень грамотно и прекрасно аргументировала, письма ее поначалу не выглядели бредом сумасшедшей, и по каждому из Москвы спускалась строгая директива: виновных наказать, бабушку защитить. Участковые в этом опорном пункте менялись постоянно.
Бабушкин дом был очень удачно расположен: в соседнем подъезде – опорный пункт, а через дорогу – почта. Этим маршрутом она курсировала каждый день, рассказывая участковому о все новых и новых обидах, которые ей причиняют соседи, а потом напоминала, что он недостаточно мер принял по предыдущему ее заявлению, - и шла на почту отправлять письмо в Москву. Участковые в этом опорном пункте менялись постоянно.
Одну из соседок, Ксению, она выбрала своей любимой мишенью. Именно эта молодая женщина и пожаловалась в редакцию на невыносимые условия жизни в одном подъезде с вампиршей.
Ксения жила в этом доме с детства. Леокадия Константиновна, которая начала есть людей только после выхода на пенсию, а до этого была вполне рядовой гражданкой, многое о ней знала. Например, что дочь Ксении – не родная ее мужу. Он усыновил девочку, когда ей было два года, а биологический отец малышки тем временем сидел в тюрьме. Отсидев положенное, сиделец скрылся в тумане и никогда Ксении не досаждал. Не то что соседка.
Когда девочке исполнилось лет 12, Леокадия Константиновна начала ее гнобить: слишком громко ходишь по лестнице, одеваешься как шлюха, в квартире топочешь как слониха, с такой рожей никакой парень на тебя не посмотрит… Однажды девочка ей заявила: «Я все скажу папе!» И тут радостная бабушка Леокадия провозгласила: «А что, он объявился, наконец? Он же сидит в тюрьме, а этот тебе не отец!»
У девочки случился шок. А ее родители подали заявление о разглашении тайны усыновления. Я, честно говоря, подробностей не помню – был ли это гражданский иск или уголовное дело, только в суд Леокадия Константиновна не явилась. К ней домой отправляли судебных приставов, чтобы обеспечить явку насильно, но двери она не открывала, а взламывать замки, чтобы ее обнаружить и потащить за седые букли куда следует, видимо, не было законной возможности. В итоге дело так и осталось без движения.
Она затаилась на два-три месяца, а когда стало ясно, что у Ксении и ее мужа ничего не выгорело, снова осмелела. Следующее заявление было уже на мужа – что он пытался бабушку Леокадию… изнасиловать «…и только сверкнувшая на моей груди медаль ослепила проклятого фашиста, и я смогла вырваться», - значилось в заявлении.
Мужика долго таскали на допросы. Хотя все прекрасно понимали: бабушка принимает желаемое за действительное, и никакой медали у нее отродясь не было, а если бы и была, то с какой стати она ходила бы с этой медалью у себя дома, и конкретно на этого соседа она жаловалась уже раз двенадцать по самым скромным подсчетам – но сделать ничего не могли.
Бабушка требовала тщательного расследования покушения на свою честь, несколько отказных обжаловала, но, хотя закончилось все окончательным и бесповоротным отказом в возбуждении уголовного дела, назвать это победой мужа Ксении язык не повернется. Ибо седых волос ему вся эта нервотрепка добавила порядочно. А привлечь старую сволочь за заведомо ложный донос опять не удалось. Никто не хотел связываться с этой гадкой коростой на теле человечества.
Следующая ее травля соседей закончилась и вовсе безусловной победой. Леокадия отправилась в школу, где училась дочка Ксении, и дошла аж до директора. Там она рассказала, как сильно переживает за судьбу девочки, у которой родители неблагополучные, пьют, бьют, насилуют старушек, и девочка с двенадцати лет занимается проституцией, а встретив пожилую заслуженную соседку на лестнице материт ее и угрожает, что натравит на нее своего сутенера. Леокадия говорила, что очень боится мести этих родителей и просила обратиться в органы опеки, чтобы взять проблемную семью на контроль.
К Ксении снова пришли люди в форме, брали новые объяснения, проверяли холодильник и комнату дочери. Ложный донос? Нет, просто очень переживательная старушка. Хотя никакие злодейства не подтвердились, на девочку в школе еще долго показывали пальцем и спрашивали, где ее сутенер.
Акула чувствует каплю крови на расстоянии два километра. Леокадия Константиновна по шагам на лестнице чуяла, арестовывать ее идут или это участковый пришел взять дополнительное объяснение по жалобе на соседей. И открывала ровно тогда, когда ей это было выгодно.
Ксения приводила пример этой необыкновенной бабкиной чуйки. Пришла к ней, Ксении, как-то подруга – женщина боевая и решительная. Подруга давно знала про соседку с прибабахом и решила, что встретила достойного соперника. Леокадия жила на первом этаже, и под ее окнами никто не курил, не парковался и не говорил громче шепота, чтобы не потревожить покой вампирши. И вот эта разбитная подруга села на заборчик точнехонько под окном бабки с пивом и сигаретой, громко хохотала и материлась, разговаривая по телефону, – но бабка даже не высунулась на такую соблазнительную приманку, хотя была дома.
В тот год, когда Ксения и ее муж продали квартиру, причем себе в убыток, лишь бы спастись от этого соседства, вампирша умерла. Ее разбил инсульт, причем она лежала так несколько дней, не в силах пошевелиться и позвать на помощь.
Провожать Леокадию в последний путь пришло несколько полицейских, которые, во-первых, следили, чтобы, всеобщее ликование не отвлекало от скорби погребающих с соседних участков, а, во-вторых, – хотели воочию убедиться, что она-таки лежит в гробу совсем мертвая, заколотили ее надежно и закопали глубоко.
Вот такая новогодняя сказочка, в которой нет ни слова вымысла, друзья.