Алфавитный указатель: Щ – Щорс
Когда я была юна и закомплексована, мне хотелось дури и блажи, как всем хорошим девочкам. Но таким, как я, дурь не выдавали даже за перевыполнение нормы выработки. Вот старушку какую-нибудь внеочередную, чтобы перевести ее на другую сторону улицы, - это как здрасьте. А восхитительных безумств нет.
Избранные представители рекламной службы нашей газеты во время корпоратива сломали унитаз. Не то чтобы это была моя заветная мечта, но чувствуется в истории манящая недосказанность и непостижимая женская мощь.
А я один раз купила себе красную помаду. Зашла в бутик, небрежно накинув шарфик на голову, как Одри Хэпберн, и устремилась к самой дорогой косметике. Схватила пробник самой алой, самой вызывающей – и обмазалась по периметру ротовой полости. Консультанты смотрели с интересом, но не комментировали этот перформанс. Зато подошел охранник и восхищенно сказал:
- Вам так идет!
Интересная жизнь, полная приключений, приподняла передо мной свой занавес. Вот уже и первый благодарный зритель появился.
- Не хотите ли купить специальное средство для снятия макияжа? – спросили продавцы.
Я не захотела. Взяла помаду стоимостью как зимние сапоги, завязала шарфик погламурнее и вышла на улицу, тыча новыми губами в окружающий мир. Только бы вокруг не начали вытанцовывать марьячи, призывая прохожих в свидетели такой красоты. Нет, не прынцесса. Королева!
На работе спросила нашего фотографа:
- Ну как?
- Как Щорс, - ответил он, сделав в слове «Мэрилин» дохрена ошибок.
- Почему? – оторопела я.
- Ну… - растерялся он, понимая, что страдать за правду придется долго и всерьез, - голова обвязана, кровь на рукаве… Ну, у тебя не на рукаве, но это ОЧЕНЬ красная помада! – и сделал такое движение, будто хочет спрятаться под стол.
Я думала, что жизнь приоткрыла занавес, а она приподняла подол и показала мне жопу изголовье ноги.
Вечером я эту помаду попыталась смыть обычными средствами. Но она только слегка размазалась, вцепилась в губы, въелась во все слои кожи и пустила корни в мозг. Я могла бы сниматься в кино про загробную жизнь помидоров.
Наутро возникла насущная необходимость обозначить границы остального моего лица хотя бы тональным кремом, чтобы этот маков цвет не расползся по всей периферии. Я воспроизвела контуры по памяти.
На работу шла почти как Одри Хэпберн, если бы та носила не «Живанши», а «Чебоксарский трикотаж», - обмотавшись шарфиком и надев темные очки. По дороге купила самое сильное средство для снятия водостойкого макияжа на основе скипидара и последних достижений космической промышленности. А при виде красной помады до сих пор в голове начинает звучать: «Шел отряд по берегу, шел издалека…»