Байки
Сын просил его в рядомсдомовый салончик записать на предмет стрижки. Отговаривал, но не отговорил. Вспомнил старую байку, рассказал, все равно не отговаривается. Хотя байка страшная.
Во времена победившей гласности, неоконченной перестройки и небыстрого ускорения, обрадовавшись свободе смаковать всякие гадости и бандитизм, журналюги до того запугали непривычных к такому освещению событий, и еще советских людей, что им самим стало страшно. Как будто до "гласности" не грабили и не убивали и после прекратили разом.
Именно тогда, захватив шампанского и прочих калорийных вкусностей, стоически отвергаемых женским полом в "мирное время", мы с Мишкой забежали поздравить нечуждый нам коллектив ближайшей парикмахерской с восьмым марта. Уже изрядно "поздравленный" к моменту нашего появления коллектив перестал быть трудовым, клиентов не обслуживал, – о чем вывесил на двери табличку "санитарный час", забыв об окончании рабочего времени. Но нас, как "своих" пустили.
- Что-то, Миша, Вы "заросли" не по-детски, - сказала, пошатнувшись, одна из мастериц ножниц по прозвищу Людок, - пойдем в зал постригу пока трезвая.
- Угу, трезвая, - Мишка посмотрел на скопище разномастных пустых бутылок, - Люд, может завтра, а?
- А завтра, Миша, только хуже будет, похмельный мастер – враг клиента, - Людок умела настоять на своем.
И настояла. И, как немного погодя выяснилось, зря. Во время "подбривания" Мишкиной шеи Людка качнуло, и она легко оперлась на эту шею лезвием опасной бритвы и своим немаленьким весом. Мишка потом говорил, что сразу "парикмахерский" анекдот вспомнил: "руку я не у Вас потерял, а на войне еще". Страшного-то вроде ничего – порез неглубокий, всякие квасцы с перекисями в любой парикмахерской есть, только костюм с рубашкой кровью залило сильно.
Чтобы не пугать своим окровавленным видом жену и детей, очень поздно вечером, Миша решил зайти к родителям и переодеться. Его мама, напуганная телевизионным криминалом, увидев залитую кровью рубашку и испачканный пиджак, прислонившись к стене, взволновано спросила:
- Миша, на тебя напали в подъезде?
- Да нет, мам, это я подстричься зашел, - успокоил Мишка, вспомнил Людку, шоркающую опасной бритвой по ремню, и неожиданно сказал, - хорошо хоть сегодня стригся, завтра было бы хуже.
Во времена победившей гласности, неоконченной перестройки и небыстрого ускорения, обрадовавшись свободе смаковать всякие гадости и бандитизм, журналюги до того запугали непривычных к такому освещению событий, и еще советских людей, что им самим стало страшно. Как будто до "гласности" не грабили и не убивали и после прекратили разом.
Именно тогда, захватив шампанского и прочих калорийных вкусностей, стоически отвергаемых женским полом в "мирное время", мы с Мишкой забежали поздравить нечуждый нам коллектив ближайшей парикмахерской с восьмым марта. Уже изрядно "поздравленный" к моменту нашего появления коллектив перестал быть трудовым, клиентов не обслуживал, – о чем вывесил на двери табличку "санитарный час", забыв об окончании рабочего времени. Но нас, как "своих" пустили.
- Что-то, Миша, Вы "заросли" не по-детски, - сказала, пошатнувшись, одна из мастериц ножниц по прозвищу Людок, - пойдем в зал постригу пока трезвая.
- Угу, трезвая, - Мишка посмотрел на скопище разномастных пустых бутылок, - Люд, может завтра, а?
- А завтра, Миша, только хуже будет, похмельный мастер – враг клиента, - Людок умела настоять на своем.
И настояла. И, как немного погодя выяснилось, зря. Во время "подбривания" Мишкиной шеи Людка качнуло, и она легко оперлась на эту шею лезвием опасной бритвы и своим немаленьким весом. Мишка потом говорил, что сразу "парикмахерский" анекдот вспомнил: "руку я не у Вас потерял, а на войне еще". Страшного-то вроде ничего – порез неглубокий, всякие квасцы с перекисями в любой парикмахерской есть, только костюм с рубашкой кровью залило сильно.
Чтобы не пугать своим окровавленным видом жену и детей, очень поздно вечером, Миша решил зайти к родителям и переодеться. Его мама, напуганная телевизионным криминалом, увидев залитую кровью рубашку и испачканный пиджак, прислонившись к стене, взволновано спросила:
- Миша, на тебя напали в подъезде?
- Да нет, мам, это я подстричься зашел, - успокоил Мишка, вспомнил Людку, шоркающую опасной бритвой по ремню, и неожиданно сказал, - хорошо хоть сегодня стригся, завтра было бы хуже.