Деревенька-9, место которой где-то сразу после первой. Опять про навоз, Борьку и взаимовыручку.
Первые восемь частей:
Деревенька
Деревенька-2
Деревенька-3
Деревенька-4
Деревенька-5
Деревенька-6
Деревенька-7
Деревенька-8
Деревенька как деревенька. Как все, как многие. И даже стиркой на пруду двое занимаются. Гошка с Генкой.
По старинной технологии якобы. Они эту «технологию» - рубель с валиком у теть Кати из сарая тихонько стырили, потому что она им еще год назад сказала, что это как стиральная машина только без электричества.
Пользоваться такой «машиной» Гошка с Генкой не умеют, поэтому Генка свои штаны с рубашкой на мостике разложил и охаживает валиком, а Гошка на рубель двумя ногами встал и качается по своим брюкам туда и обратно.
Стирают, а пахнет от них так, что мухи подлететь бояться. Хотя обычно от них отбоя нет к таким запахам. И стирают час уже, и сами по три раза с мылом вымыться успели, а все равно пахнет.
- А вот у нас дома, - раскачивается Гошка на рубеле, - настоящая стиральная машина есть. ЗВИ называется. В нее вещи грязные положил, порошка насыпал, потом отжал через валики – и готово дело. Только погладить осталось.
- У нас дома тоже есть, - пыхтит Генка, колотя валиком мокрые штаны, - толку-то. Машина вон где, а мы тут. Ты лучше скажи, долго мне еще брюки околачивать, или они отстирались уже.
- Стучи, стучи, - отвечает Гошка, - я в энциклопедии читал, что при царизме прачки по два часа по каждым штанам стучали. «Адский труд наемных рабочих», - статья называлась
Гошка, как всегда, не врет, а фантазирует. Ни в какой энциклопедии он про прачек не читал, на картинке только видел с таким названием. И как рубелем с валиком пользоваться не знает, но только что сам придумал.
Делать им было нечего, что за стирку взялись? Не, делать-то, как раз, им было чего, поэтому и стирают после дела. Это все Генкин старший брат, Вовка, виноват. Вовка в леспромхозе работает и на мотоцикле ездит. А еще он их вчера голубей жарить научил. С уксусом и солью на прутике над костром. Голуби оказались вкусными. Потому что в деревне выросли, - объяснил Вовка, - они здесь чистое зерно жрут и комбикорм, а в городе по помойкам неизвестно где шастают. Городских голубей даже теть Катин кот есть бы побрезговал, зато городские голуби схомячили бы того кота за милую душу. В городе все такое. Вредное и прожорливое. Так говорил, Генкин брат, Вовка, глядя как Гошка с Генкой зажаренных им голубей трескают. Гошка с Генкой не совсем деревенские ведь, потому что из города на лето приехали.
Голубей Вовка на утиной охоте добыл. На утиную охоту дорога через ферму идет. А там голуби комбикорм клюют. Не всякий охотник до уток доходил, через ферму. За утками ведь в болото надо лезть, в камышах неизвестно чего караулить, в манок дуть и прочее. Все делать молча и тихо, чтоб уток не напугать. Курить и то не рекомендуют, говорят, утки никотин чувствуют. А голуби на ферме ничего не боятся. Глупые они, жирные и к никотину наплевательски относятся.
В общем голуби Гошке с Генкой понравились, вот только у них ружья не было. Но на ферме голубей столько, что и без ружья поймать можно. Хочешь руками, а не хочешь руками – сачком для бабочек. В конце концов, можно и палкой сбить. Коров днем пастись выгоняют, а ферму проветривают. Ворота с обоих концов открывают, солому свежую разбрасывают, навоз с пола чистят, поилки моют. Работа такая у доярок. Поэтому доярки на ферме пасутся, даже когда коровы по пастбищам траву жуют.
А в этом году в одно здание коровника телят пригнали. Коров не хватило, наверное. И из коровника телятник получился. А телятам доярок не положено. Телят доить не нужно. Маленькие они еще, чтоб их доить, ничего у них не выросло для дойки. Да и бычки по большей части. Так что телятам телятницы положены. Целых одна штука на все стадо. А когда телята пасутся в телятнике никого нет кроме голубей с воробьями и мышей с крысами.
Вот в такое время Гошка с Генкой в телятник на голубиную охоту и намылились. Надели новые штаны оба и пошли. Не то что бы они от радости новые штаны с рубашками надели, а чтоб из дома выпустили. И поклясться еще пришлось, что выходная одежда целой останется. Так получилось, что за пару дней до охоты всю «невыходную» они уделали: что порвали, что угваздали до такой степени, что надеть им было нечего. Кроме нового, что «на выход» берегли.
Биты от чижика с собой взяли и пошли. Чижик - это игра такая вроде лапты с бейсболом, только вместо мячика чурка прямоугольная деревянная с тупозаточенными концами. Бита в чижике (по правилам, что в нашей деревне были) - полуметровая доска шириной сантиметров восемь-десять с ручкой чтоб в кулак влезала. Так в нашей деревне было. А Гошка с Генкой себе побольше вырезали. По метру почти. Такой играть – совсем по-взрослому получается.
Перед телятником огляделись, никого не заметили и внутрь. Только Борька, бугай совхозный в своем загончике скучал. Таких как Борька из загона пастись не выпускают, хотя он и не злой совсем. Игривый просто. Но веса в нем чуть больше тонны и если его из загона выпустить то обратно загнать трудно очень, пока он не наиграется. А больше всего в жизни Борька с людьми играть любил. Ну как футболист с мячиком.
- Надо бы эти ворота прикрыть, чтоб нас не заметили, - Гошка взялся за воротину, - а другие можно не закрывать, там все равно навоза нагребли столько, что не пойдет никто. Как бы только сквозняком обратно не открыло, а то засов снаружи только.
В телятнике было тихо. Только воробьи чирикали. И голубей великое множество было.
- Ты тут пока, - говорит Генка Гошке, - а я на другой конец пойду, с битой встану. Ты голубей на меня гони, а я их сшибать буду.
Дождавшись, пока Генка изготовится, чтоб вместо чижика голубей отбивать, Гошка заорал, замахал руками и двинулся в Генкину сторону, пытаясь загнать птицу. Пугливые воробьи разлетелись по стропилам. Жирные, наглые птицы мира на Гошкины крики внимание тоже обратили и медленно разошлись поближе к стенам телятника, освободив Гошке дорожку в полтора метра шириной. Но к Генке не летели.
Гошка заорал громче, забегал зигзагом от стенки к стенке в Генкину сторону, стуча по деревянным опорам подвесного пути своей битой, выкрашенной в красно-белую полоску. Позади него скрипнули ворота и в телятнике стало немного светлее. А воробьи перестали чирикать. Гошка обернулся.
В воротах стоял Борька. Бугай внимательно смотрел на Гошку, стеснительно ковырял деревянный пол копытом правой ноги и улыбался бы, кабы умел улыбаться.
- Догонит, или..? – было подумал Гошка, но до конца думать не стал и рванул к другим воротам в Генкину сторону, - добегу, ворота ему перед носом закрою и все.
Бежал Гошка быстро. Ели бы кому-нибудь пришло в голову засечь его время на пятидесятисетровом телятнике секундомером, а потом умножить на два, чтоб сравнить со стометровкой тогдашнего рекордсмена Боба Бимона, Бимон проиграл бы вчистую пару корпусов. Причем корпусов не своих, а Борькиных. Тем более, что Бимон вовсе не по бегу был рекордсменом.
Рекорд по быстроте бега был вовсе не одинок. В этот день телятник походил на школу олимпийского резерва. Генка, видя бегущих в его сторону Гошку с Борькой, неожиданно не только для своего учителя физкультуры, но и для самого себя, забрался на колонну под самые стропила телятника, не только «без помощи ног», как требовал школьный физрук при лазаньи по канату, но и без помощи рук: он просто запрыгнул туда в едином порыве всего организма.
Рекорды, рекордами, а добежав до противоположных ворот, Гошка понял, что не успеет их закрыть. А если и успеет, то хрен они остановят тысячу килограммов Борьки с рогами и копытами.
Гошка выскочил из ворот, пробежал еще метров десять и как вихрь взлетел, на очень крутую, пятиметровую в высоту и обширную как половина футбольного поля, кучу навоза, недавно навороченную бульдозером. Взлетел и остановился, чтоб отдышаться и насладится победой.
Борька тоже не стал останавливаться перед кучей. То ли он мечтал стать настоящим горным архаром, то ли не смог затормозить, а может и не захотел. Но он с разбега рванул на гору навоза вслед за Гошкой.
Вот чем хороши настоящие архары? Они хороши тем, что правильно выбирают горы по которым ходят. Борька настоящим архаром не был. Он был настоящим быком. Не очень зловредным, но очень упорным и тяжелым. Тонкая корка подсохшего навоза проломилась под его копытами.
Уклон горы был таков, что спереди Борька застрял по грудь, а сзади только по брюхо. Голову же на могучей шее ему пришлось отвернуть вбок, чтоб не упиралась в навоз.
Гошка пританцовывал от радости на самой вершине навозной кучи: бугай застрял. Теперь можно было сойти вниз и показать Генке, как надо ловить быков. Но в любом случае, быка следовало обойти по длинной траектории. Вдруг выберется?
Гошка сделал пару шагов в сторону. И провалился по щиколотку. Он быстро отступил назад и провалился уже по колено.
- Генааа, - заорал Гошка, - Генааа, я, кажется, тону!! Спасите.
- Нууу-ии-ммууу… - Промычал в ответ ему Борька, пытаясь отвернуть большую голову подальше от лезущего в нос дерьма, - Нуу-и-мууу…
Причем, Гошке послышалась в его мычании отчетливая буква «д», а выходящий из ворот Генка почему-то подумал, что матом ругаться не хорошо.
- Ты не тони, Гош, - посоветовал он приятелю, погрузившемуся в навоз уже до отметки «чуть выше колен», - ты ляг. Помнишь, мы кино про разведчиков смотрели? Если через болото ползком пробираться - то не утонешь.
- Так то болото, а то навоз, - возразил Гошка, погружение которого немного замедлилось, - если я еще и рубашку новую вымажу, так меня бабушка все равно убьет, если не утону. Я лучше сяду. Так давление на грунт тоже меньше будет. А ты давай доски ищи какие-нибудь пошире. Две штуки. С другой стороны куча пологая, по доскам ко мне проберешься, потом я вылезу и уйдем отсюда.
Гошка сел ждать, Борька пыхтел и возился, пытаясь выбраться, а Генка ушел искать доски. Минут через пятнадцать он вернулся, волоча две доски и лопату. Борька по прежнему пыхтел и покачивался из стороны в сторону, пытаясь выбраться «в раскачку», как застрявший автомобиль. Гошкиной головы над кучей видно не было.
- Гош, а Гош, - испуганно позвал Генка, - ты уже совсем утонул, да?
- Не, не совсем еще, - донеслось с верха кучи, - я лег просто. Сидя все равно немного тонешь, а когда лежишь – нет. И облака еще можно рассматривать. Вон то справа - вылитый Борька. А чуть левее на завфермой, теть Лиду похоже.
- А лопату ты зачем принес, - Гошка немного приподнялся, чтоб взглянуть на результаты Генкиных поисков, - Борьку никак откопать собрался? А ты подумал, что он с тобой сделает, когда выберется?
- Неее, - протянул Генка, - что я дурак Борьку откапывать? Это я на всякий случай для тебя лопату взял. Думал, что если ты утонешь, то я тебя откопаю быстренько и спасу.
- Ну да, Ген, какой же ты дурак, раз ты умный! - заржал Гошка, - но лопату ты все-таки брось и иди с другой стороны кучи по доскам ко мне. А то облако, которое на теть Лиду похоже уже совсем зло выглядит, как бы она сама тут не появилась.
Генка обошел кучу. Тут был совершенно пологий путь: с этой стороны ее наталкивал бульдозер. Генка бросил одну доску, прошел по ней до конца, бросил другую вперед, переступил на нее и подтянул к себе первую. Вскорости он добрался до Гошки.
Гошка лежал на спине, рассматривал облака и насвистывал заключительную песню из «Неуловимых мстителей».
- Вы нам только шепните, мы на помощь придем, - подпел ему Генка, - выбирайся давай, хорош свистеть. Еще надо придумать как Борьку вытаскивать будем. Потому что, если его кто в таком виде заметит, нам на такие орехи от всей деревни достанется, на какие еще ни разу не доставалось. Борька! Ты чего там притих, скотина?
- Муу-уг, - раздалось снизу. Борька «мыкнул», пытаясь рассмотреть, кто его зовет, и с размаху влетел мордой в навоз, - Мууу, - добавил он жалобно и обиженно запыхтел, - уух.
Гошка вполз на доску и поднялся.
- Спасибо, Гена! Ты настоящий друг. Тебе медаль дадут за спасение утопающих в коровьем дерьме. Дай я тебя обниму на радостях, - Гошка растопырил руки и сделал вид, что, действительно, хочет обнять Генку.
- Уйдиии, - заголосил Генка, - ты же грязный! А у меня тоже…
Что у него тоже, Генка договорить не успел, потому что оступился с доски и сел.
- Ну вот, - Гошка протянул товарищу, испачканную навозом, ладонь, - теперь мы на равных, теперь мне тоже медаль дадут. Вставай давай, чего расселся. Сматываться пора ведь.
Сматываться действительно было пора. Ребята успели пройти уже две трети кучи, как с низу, с Борькиной стороны донесся басовитый голос завфермой:
- Кто ж тебя сюда загнал-то, бедненький? – громко причитала тетя Лида, - где эти изверги? Лопату принесли откуда-то стащили еще, паразиты. Опять ведь они, обормоты, они, больше некому тут. Гошка ты где прячешься, оглоед!? А ну вылезай! И дружка с собой прихвати. Вылазьте и чтоб на глаза мне больше не попадались. Устрою вам еще, - закончила завфермой свой противоречивый монолог и переключилась на Борьку.
- Сейчас Боренька, я тебя выкопаю, потерпи пока. Морковки вот съешь, я тебе принесла.
Бугай успокоенно засопел, потянуться к морковке, но не достал. Завфермой оглянулась, приподняла подол и смело полезла в навоз кормить своего любимчика.
На закате Гошка с Генкой пытались отстирать одежду на самом дальнем деревенском пруду, укрытым зарослями репейника и крапивы. Стирали «старым дедовским способом»: Генка колотил по своим мокрым штанам толстым деревянным валиком, а Гошка качался по своим на ребристом рубеле. Получалось плохо, несмотря на то что стирали с золой. Судя по доносившимся из деревеньки разговорам, их ожидали неприятности.
Деревенька
Деревенька-2
Деревенька-3
Деревенька-4
Деревенька-5
Деревенька-6
Деревенька-7
Деревенька-8
Деревенька как деревенька. Как все, как многие. И даже стиркой на пруду двое занимаются. Гошка с Генкой.
По старинной технологии якобы. Они эту «технологию» - рубель с валиком у теть Кати из сарая тихонько стырили, потому что она им еще год назад сказала, что это как стиральная машина только без электричества.
Пользоваться такой «машиной» Гошка с Генкой не умеют, поэтому Генка свои штаны с рубашкой на мостике разложил и охаживает валиком, а Гошка на рубель двумя ногами встал и качается по своим брюкам туда и обратно.
Стирают, а пахнет от них так, что мухи подлететь бояться. Хотя обычно от них отбоя нет к таким запахам. И стирают час уже, и сами по три раза с мылом вымыться успели, а все равно пахнет.
- А вот у нас дома, - раскачивается Гошка на рубеле, - настоящая стиральная машина есть. ЗВИ называется. В нее вещи грязные положил, порошка насыпал, потом отжал через валики – и готово дело. Только погладить осталось.
- У нас дома тоже есть, - пыхтит Генка, колотя валиком мокрые штаны, - толку-то. Машина вон где, а мы тут. Ты лучше скажи, долго мне еще брюки околачивать, или они отстирались уже.
- Стучи, стучи, - отвечает Гошка, - я в энциклопедии читал, что при царизме прачки по два часа по каждым штанам стучали. «Адский труд наемных рабочих», - статья называлась
Гошка, как всегда, не врет, а фантазирует. Ни в какой энциклопедии он про прачек не читал, на картинке только видел с таким названием. И как рубелем с валиком пользоваться не знает, но только что сам придумал.
Делать им было нечего, что за стирку взялись? Не, делать-то, как раз, им было чего, поэтому и стирают после дела. Это все Генкин старший брат, Вовка, виноват. Вовка в леспромхозе работает и на мотоцикле ездит. А еще он их вчера голубей жарить научил. С уксусом и солью на прутике над костром. Голуби оказались вкусными. Потому что в деревне выросли, - объяснил Вовка, - они здесь чистое зерно жрут и комбикорм, а в городе по помойкам неизвестно где шастают. Городских голубей даже теть Катин кот есть бы побрезговал, зато городские голуби схомячили бы того кота за милую душу. В городе все такое. Вредное и прожорливое. Так говорил, Генкин брат, Вовка, глядя как Гошка с Генкой зажаренных им голубей трескают. Гошка с Генкой не совсем деревенские ведь, потому что из города на лето приехали.
Голубей Вовка на утиной охоте добыл. На утиную охоту дорога через ферму идет. А там голуби комбикорм клюют. Не всякий охотник до уток доходил, через ферму. За утками ведь в болото надо лезть, в камышах неизвестно чего караулить, в манок дуть и прочее. Все делать молча и тихо, чтоб уток не напугать. Курить и то не рекомендуют, говорят, утки никотин чувствуют. А голуби на ферме ничего не боятся. Глупые они, жирные и к никотину наплевательски относятся.
В общем голуби Гошке с Генкой понравились, вот только у них ружья не было. Но на ферме голубей столько, что и без ружья поймать можно. Хочешь руками, а не хочешь руками – сачком для бабочек. В конце концов, можно и палкой сбить. Коров днем пастись выгоняют, а ферму проветривают. Ворота с обоих концов открывают, солому свежую разбрасывают, навоз с пола чистят, поилки моют. Работа такая у доярок. Поэтому доярки на ферме пасутся, даже когда коровы по пастбищам траву жуют.
А в этом году в одно здание коровника телят пригнали. Коров не хватило, наверное. И из коровника телятник получился. А телятам доярок не положено. Телят доить не нужно. Маленькие они еще, чтоб их доить, ничего у них не выросло для дойки. Да и бычки по большей части. Так что телятам телятницы положены. Целых одна штука на все стадо. А когда телята пасутся в телятнике никого нет кроме голубей с воробьями и мышей с крысами.
Вот в такое время Гошка с Генкой в телятник на голубиную охоту и намылились. Надели новые штаны оба и пошли. Не то что бы они от радости новые штаны с рубашками надели, а чтоб из дома выпустили. И поклясться еще пришлось, что выходная одежда целой останется. Так получилось, что за пару дней до охоты всю «невыходную» они уделали: что порвали, что угваздали до такой степени, что надеть им было нечего. Кроме нового, что «на выход» берегли.
Биты от чижика с собой взяли и пошли. Чижик - это игра такая вроде лапты с бейсболом, только вместо мячика чурка прямоугольная деревянная с тупозаточенными концами. Бита в чижике (по правилам, что в нашей деревне были) - полуметровая доска шириной сантиметров восемь-десять с ручкой чтоб в кулак влезала. Так в нашей деревне было. А Гошка с Генкой себе побольше вырезали. По метру почти. Такой играть – совсем по-взрослому получается.
Перед телятником огляделись, никого не заметили и внутрь. Только Борька, бугай совхозный в своем загончике скучал. Таких как Борька из загона пастись не выпускают, хотя он и не злой совсем. Игривый просто. Но веса в нем чуть больше тонны и если его из загона выпустить то обратно загнать трудно очень, пока он не наиграется. А больше всего в жизни Борька с людьми играть любил. Ну как футболист с мячиком.
- Надо бы эти ворота прикрыть, чтоб нас не заметили, - Гошка взялся за воротину, - а другие можно не закрывать, там все равно навоза нагребли столько, что не пойдет никто. Как бы только сквозняком обратно не открыло, а то засов снаружи только.
В телятнике было тихо. Только воробьи чирикали. И голубей великое множество было.
- Ты тут пока, - говорит Генка Гошке, - а я на другой конец пойду, с битой встану. Ты голубей на меня гони, а я их сшибать буду.
Дождавшись, пока Генка изготовится, чтоб вместо чижика голубей отбивать, Гошка заорал, замахал руками и двинулся в Генкину сторону, пытаясь загнать птицу. Пугливые воробьи разлетелись по стропилам. Жирные, наглые птицы мира на Гошкины крики внимание тоже обратили и медленно разошлись поближе к стенам телятника, освободив Гошке дорожку в полтора метра шириной. Но к Генке не летели.
Гошка заорал громче, забегал зигзагом от стенки к стенке в Генкину сторону, стуча по деревянным опорам подвесного пути своей битой, выкрашенной в красно-белую полоску. Позади него скрипнули ворота и в телятнике стало немного светлее. А воробьи перестали чирикать. Гошка обернулся.
В воротах стоял Борька. Бугай внимательно смотрел на Гошку, стеснительно ковырял деревянный пол копытом правой ноги и улыбался бы, кабы умел улыбаться.
- Догонит, или..? – было подумал Гошка, но до конца думать не стал и рванул к другим воротам в Генкину сторону, - добегу, ворота ему перед носом закрою и все.
Бежал Гошка быстро. Ели бы кому-нибудь пришло в голову засечь его время на пятидесятисетровом телятнике секундомером, а потом умножить на два, чтоб сравнить со стометровкой тогдашнего рекордсмена Боба Бимона, Бимон проиграл бы вчистую пару корпусов. Причем корпусов не своих, а Борькиных. Тем более, что Бимон вовсе не по бегу был рекордсменом.
Рекорд по быстроте бега был вовсе не одинок. В этот день телятник походил на школу олимпийского резерва. Генка, видя бегущих в его сторону Гошку с Борькой, неожиданно не только для своего учителя физкультуры, но и для самого себя, забрался на колонну под самые стропила телятника, не только «без помощи ног», как требовал школьный физрук при лазаньи по канату, но и без помощи рук: он просто запрыгнул туда в едином порыве всего организма.
Рекорды, рекордами, а добежав до противоположных ворот, Гошка понял, что не успеет их закрыть. А если и успеет, то хрен они остановят тысячу килограммов Борьки с рогами и копытами.
Гошка выскочил из ворот, пробежал еще метров десять и как вихрь взлетел, на очень крутую, пятиметровую в высоту и обширную как половина футбольного поля, кучу навоза, недавно навороченную бульдозером. Взлетел и остановился, чтоб отдышаться и насладится победой.
Борька тоже не стал останавливаться перед кучей. То ли он мечтал стать настоящим горным архаром, то ли не смог затормозить, а может и не захотел. Но он с разбега рванул на гору навоза вслед за Гошкой.
Вот чем хороши настоящие архары? Они хороши тем, что правильно выбирают горы по которым ходят. Борька настоящим архаром не был. Он был настоящим быком. Не очень зловредным, но очень упорным и тяжелым. Тонкая корка подсохшего навоза проломилась под его копытами.
Уклон горы был таков, что спереди Борька застрял по грудь, а сзади только по брюхо. Голову же на могучей шее ему пришлось отвернуть вбок, чтоб не упиралась в навоз.
Гошка пританцовывал от радости на самой вершине навозной кучи: бугай застрял. Теперь можно было сойти вниз и показать Генке, как надо ловить быков. Но в любом случае, быка следовало обойти по длинной траектории. Вдруг выберется?
Гошка сделал пару шагов в сторону. И провалился по щиколотку. Он быстро отступил назад и провалился уже по колено.
- Генааа, - заорал Гошка, - Генааа, я, кажется, тону!! Спасите.
- Нууу-ии-ммууу… - Промычал в ответ ему Борька, пытаясь отвернуть большую голову подальше от лезущего в нос дерьма, - Нуу-и-мууу…
Причем, Гошке послышалась в его мычании отчетливая буква «д», а выходящий из ворот Генка почему-то подумал, что матом ругаться не хорошо.
- Ты не тони, Гош, - посоветовал он приятелю, погрузившемуся в навоз уже до отметки «чуть выше колен», - ты ляг. Помнишь, мы кино про разведчиков смотрели? Если через болото ползком пробираться - то не утонешь.
- Так то болото, а то навоз, - возразил Гошка, погружение которого немного замедлилось, - если я еще и рубашку новую вымажу, так меня бабушка все равно убьет, если не утону. Я лучше сяду. Так давление на грунт тоже меньше будет. А ты давай доски ищи какие-нибудь пошире. Две штуки. С другой стороны куча пологая, по доскам ко мне проберешься, потом я вылезу и уйдем отсюда.
Гошка сел ждать, Борька пыхтел и возился, пытаясь выбраться, а Генка ушел искать доски. Минут через пятнадцать он вернулся, волоча две доски и лопату. Борька по прежнему пыхтел и покачивался из стороны в сторону, пытаясь выбраться «в раскачку», как застрявший автомобиль. Гошкиной головы над кучей видно не было.
- Гош, а Гош, - испуганно позвал Генка, - ты уже совсем утонул, да?
- Не, не совсем еще, - донеслось с верха кучи, - я лег просто. Сидя все равно немного тонешь, а когда лежишь – нет. И облака еще можно рассматривать. Вон то справа - вылитый Борька. А чуть левее на завфермой, теть Лиду похоже.
- А лопату ты зачем принес, - Гошка немного приподнялся, чтоб взглянуть на результаты Генкиных поисков, - Борьку никак откопать собрался? А ты подумал, что он с тобой сделает, когда выберется?
- Неее, - протянул Генка, - что я дурак Борьку откапывать? Это я на всякий случай для тебя лопату взял. Думал, что если ты утонешь, то я тебя откопаю быстренько и спасу.
- Ну да, Ген, какой же ты дурак, раз ты умный! - заржал Гошка, - но лопату ты все-таки брось и иди с другой стороны кучи по доскам ко мне. А то облако, которое на теть Лиду похоже уже совсем зло выглядит, как бы она сама тут не появилась.
Генка обошел кучу. Тут был совершенно пологий путь: с этой стороны ее наталкивал бульдозер. Генка бросил одну доску, прошел по ней до конца, бросил другую вперед, переступил на нее и подтянул к себе первую. Вскорости он добрался до Гошки.
Гошка лежал на спине, рассматривал облака и насвистывал заключительную песню из «Неуловимых мстителей».
- Вы нам только шепните, мы на помощь придем, - подпел ему Генка, - выбирайся давай, хорош свистеть. Еще надо придумать как Борьку вытаскивать будем. Потому что, если его кто в таком виде заметит, нам на такие орехи от всей деревни достанется, на какие еще ни разу не доставалось. Борька! Ты чего там притих, скотина?
- Муу-уг, - раздалось снизу. Борька «мыкнул», пытаясь рассмотреть, кто его зовет, и с размаху влетел мордой в навоз, - Мууу, - добавил он жалобно и обиженно запыхтел, - уух.
Гошка вполз на доску и поднялся.
- Спасибо, Гена! Ты настоящий друг. Тебе медаль дадут за спасение утопающих в коровьем дерьме. Дай я тебя обниму на радостях, - Гошка растопырил руки и сделал вид, что, действительно, хочет обнять Генку.
- Уйдиии, - заголосил Генка, - ты же грязный! А у меня тоже…
Что у него тоже, Генка договорить не успел, потому что оступился с доски и сел.
- Ну вот, - Гошка протянул товарищу, испачканную навозом, ладонь, - теперь мы на равных, теперь мне тоже медаль дадут. Вставай давай, чего расселся. Сматываться пора ведь.
Сматываться действительно было пора. Ребята успели пройти уже две трети кучи, как с низу, с Борькиной стороны донесся басовитый голос завфермой:
- Кто ж тебя сюда загнал-то, бедненький? – громко причитала тетя Лида, - где эти изверги? Лопату принесли откуда-то стащили еще, паразиты. Опять ведь они, обормоты, они, больше некому тут. Гошка ты где прячешься, оглоед!? А ну вылезай! И дружка с собой прихвати. Вылазьте и чтоб на глаза мне больше не попадались. Устрою вам еще, - закончила завфермой свой противоречивый монолог и переключилась на Борьку.
- Сейчас Боренька, я тебя выкопаю, потерпи пока. Морковки вот съешь, я тебе принесла.
Бугай успокоенно засопел, потянуться к морковке, но не достал. Завфермой оглянулась, приподняла подол и смело полезла в навоз кормить своего любимчика.
На закате Гошка с Генкой пытались отстирать одежду на самом дальнем деревенском пруду, укрытым зарослями репейника и крапивы. Стирали «старым дедовским способом»: Генка колотил по своим мокрым штанам толстым деревянным валиком, а Гошка качался по своим на ребристом рубеле. Получалось плохо, несмотря на то что стирали с золой. Судя по доносившимся из деревеньки разговорам, их ожидали неприятности.