Библиотека
Ключ повернулся, тихо лязгнули сувальды, зловеще щелкнул засов, выходя из запорной планки. Петли захлебнулись в тревожном скрипе. Вызванное этим скрипом напряжение, повисло в воздухе и сгустилось, усилив и без того непроглядную тьму дверного проема.
Распахнувший дверь человек, немного постоял на пороге, преодолел приступ внезапного страха, и шагнул в темноту помещения. Что-то холодное мерзко скользнуло по его лицу.
Человек отшатнулся и потянулся к выключателю. Его рука тут же угодила в плен тонких щупальцев, проникших между пальцев, и до выключателя не добралась.
Отдернув руку, человек развернулся и побежал.
Это вовсе не начало жуткого и мистического рассказа, а почти конец рассказа обыкновенного. Про библиотеку.
За десяток лет до событий, разросшаяся библиотека нашего КБ потребовала новых площадей. Прошерстив все уголки построенного еще в позапрошлом веке на холме здания руководство остановило свой взгляд на захламленной всяким барахлом комнате старого подвала, рядом с тепловым узлом.
Подвал действительно был старым, старше самого здания. Ходили слухи, что когда-то тайными ходами, изрезавшими Таганский холм вдоль и поперек, из него можно было попасть в Метро-2, или в один из действующих тамошних ЗКП, а если пойти еще дальше, то и до заветной библиотеке Ивана Грозного было рукой подать. Потом ходы забетонировали, но некоторая таинственность в подвале осталась. Говорили также, что ранее этот подвал был частью небольшой церквушки при большом кладбище. Наличие кладбища косвенно подтверждалось, найденными при рытье кабельной траншеи многочисленными и ветхими человеческими останками, сданными по началу местным милиционерам, а потом доставшимся археологам.
При строительстве же новой КТП был обнаружен похожий на амфору, невообразимо легкий глиняный кувшин, оправдывавший старое название улицы – Гончарная. Сосуд долго трясли и терли - ни золота, ни джина в нем не нашли, поэтому сдавать никому не стали, а поставили к нашедшему на холодилник.
Как бы там ни было, в узком и длинном помещении устроили вентиляцию, сварганили из стального уголка и досок книжные стеллажи, оставив проход шириной чуть боле метра. Повесили на дверь соответствующую табличку, и нашли для фондов библиотеки более подходящее место.
Комната долго пустовала, а затем была передана в распоряжение профсоюзной организации для хранения художественной литературы повышенного спроса (типа Хичкока с Чейзом и подписного Чехова с Достоевским), торговлю которой этот комитет организовывал с большим энтузиазмом и книголюбием.
Прошло время, книги перестали быть дефицитом. Дефицитом стала самая простая еда. Спасая голодный коллектив от глобального похудения, профсоюзы и комсомол договорились с подшефным колхозом о помощи в сборе урожая. За собираемую еду, то есть картофель.
Картофель был выращен колхозом в огромном количестве и по голландской технологии.Эта прекрасная технология, обеспечила дикую урожайность, но оказалась мало приспособленной к нашей осенней погоде. Имеющаяся в колхозе техника марки Беларусь вязла в рыхлой земле по оси, едва съехав с дороги, и собирать выращенное отказывалась.
Комсомольцы и коммунисты, возглавляемые беспартийными членами профсоюза (или наоборот), неделю, по уши в грязи копали картошку, несмотря ни на что выкопали, до техники марки Беларусь донесли и даже погрузили. Прикинув и взвесив собранное, колхозники щедро поделились с промокшей технической интеллигенцией вымытой картошкой. Настолько щедро, что на каждого пришлось по три аккуратных голландских сетки по пятьдесят кило каждая. Почти все было незамедлительно растащено по домам, а оставшаяся пара десятков сетчатых мешков была помещена на стеллажи в той самой подвальной комнате с табличкой «Библиотека». Ненадолго и совсем временно.
Через месяц…
Распахнувший дверь человек, немного постоял на пороге, преодолевая приступ внезапного страха, и шагнул в темноту помещения. Что-то холодное мерзко скользнуло по его лицу.
Человек отшатнулся и потянулся к выключателю. Его рука тут же угодила в плен тонких щупальцев, проникших между пальцев, и до выключателя не добралась.
Отдернув руку, человек развернулся и побежал.
Мигом выскочив из подвала, человек выпросил у охраны фонарь, а у дворника увесистую монтировку, больше похожую на небольшой лом, и вернулся обратно. Храбро подойдя к распахнутой двери, он размахнулся и кинул монтировку в темноту. На всякий случай.
Монтировка пропала. Неизвестность поглотила ломик почти беззвучно. Никакого вполне ожидаемого лязга и звона не было: слабо чавкнуло и все. И тишина. Лишь сквозняк чуть посвистывал в дефлекторе воздуховода.
Человек включил фонарь. Мощный луч попытался было прорезать непроглядную тьму, но остановился у самого входа. Все пространство прохода с пола до потолка было занято тонкими белыми картофельными ростками, переплетенными между собой. Совсем недалеко поблескивала монтировка, висящая в белесой картофельной поросли.
Всхожесть голландского картофеля потрясла и без того расшатанное воображение, и человек внезапно понял: Никогда, вы слышите, никогда не храните овощи в библиотеках. Даже в бывших. Они для этого не подходят.
Распахнувший дверь человек, немного постоял на пороге, преодолел приступ внезапного страха, и шагнул в темноту помещения. Что-то холодное мерзко скользнуло по его лицу.
Человек отшатнулся и потянулся к выключателю. Его рука тут же угодила в плен тонких щупальцев, проникших между пальцев, и до выключателя не добралась.
Отдернув руку, человек развернулся и побежал.
Это вовсе не начало жуткого и мистического рассказа, а почти конец рассказа обыкновенного. Про библиотеку.
За десяток лет до событий, разросшаяся библиотека нашего КБ потребовала новых площадей. Прошерстив все уголки построенного еще в позапрошлом веке на холме здания руководство остановило свой взгляд на захламленной всяким барахлом комнате старого подвала, рядом с тепловым узлом.
Подвал действительно был старым, старше самого здания. Ходили слухи, что когда-то тайными ходами, изрезавшими Таганский холм вдоль и поперек, из него можно было попасть в Метро-2, или в один из действующих тамошних ЗКП, а если пойти еще дальше, то и до заветной библиотеке Ивана Грозного было рукой подать. Потом ходы забетонировали, но некоторая таинственность в подвале осталась. Говорили также, что ранее этот подвал был частью небольшой церквушки при большом кладбище. Наличие кладбища косвенно подтверждалось, найденными при рытье кабельной траншеи многочисленными и ветхими человеческими останками, сданными по началу местным милиционерам, а потом доставшимся археологам.
При строительстве же новой КТП был обнаружен похожий на амфору, невообразимо легкий глиняный кувшин, оправдывавший старое название улицы – Гончарная. Сосуд долго трясли и терли - ни золота, ни джина в нем не нашли, поэтому сдавать никому не стали, а поставили к нашедшему на холодилник.
Как бы там ни было, в узком и длинном помещении устроили вентиляцию, сварганили из стального уголка и досок книжные стеллажи, оставив проход шириной чуть боле метра. Повесили на дверь соответствующую табличку, и нашли для фондов библиотеки более подходящее место.
Комната долго пустовала, а затем была передана в распоряжение профсоюзной организации для хранения художественной литературы повышенного спроса (типа Хичкока с Чейзом и подписного Чехова с Достоевским), торговлю которой этот комитет организовывал с большим энтузиазмом и книголюбием.
Прошло время, книги перестали быть дефицитом. Дефицитом стала самая простая еда. Спасая голодный коллектив от глобального похудения, профсоюзы и комсомол договорились с подшефным колхозом о помощи в сборе урожая. За собираемую еду, то есть картофель.
Картофель был выращен колхозом в огромном количестве и по голландской технологии.Эта прекрасная технология, обеспечила дикую урожайность, но оказалась мало приспособленной к нашей осенней погоде. Имеющаяся в колхозе техника марки Беларусь вязла в рыхлой земле по оси, едва съехав с дороги, и собирать выращенное отказывалась.
Комсомольцы и коммунисты, возглавляемые беспартийными членами профсоюза (или наоборот), неделю, по уши в грязи копали картошку, несмотря ни на что выкопали, до техники марки Беларусь донесли и даже погрузили. Прикинув и взвесив собранное, колхозники щедро поделились с промокшей технической интеллигенцией вымытой картошкой. Настолько щедро, что на каждого пришлось по три аккуратных голландских сетки по пятьдесят кило каждая. Почти все было незамедлительно растащено по домам, а оставшаяся пара десятков сетчатых мешков была помещена на стеллажи в той самой подвальной комнате с табличкой «Библиотека». Ненадолго и совсем временно.
Через месяц…
Распахнувший дверь человек, немного постоял на пороге, преодолевая приступ внезапного страха, и шагнул в темноту помещения. Что-то холодное мерзко скользнуло по его лицу.
Человек отшатнулся и потянулся к выключателю. Его рука тут же угодила в плен тонких щупальцев, проникших между пальцев, и до выключателя не добралась.
Отдернув руку, человек развернулся и побежал.
Мигом выскочив из подвала, человек выпросил у охраны фонарь, а у дворника увесистую монтировку, больше похожую на небольшой лом, и вернулся обратно. Храбро подойдя к распахнутой двери, он размахнулся и кинул монтировку в темноту. На всякий случай.
Монтировка пропала. Неизвестность поглотила ломик почти беззвучно. Никакого вполне ожидаемого лязга и звона не было: слабо чавкнуло и все. И тишина. Лишь сквозняк чуть посвистывал в дефлекторе воздуховода.
Человек включил фонарь. Мощный луч попытался было прорезать непроглядную тьму, но остановился у самого входа. Все пространство прохода с пола до потолка было занято тонкими белыми картофельными ростками, переплетенными между собой. Совсем недалеко поблескивала монтировка, висящая в белесой картофельной поросли.
Всхожесть голландского картофеля потрясла и без того расшатанное воображение, и человек внезапно понял: Никогда, вы слышите, никогда не храните овощи в библиотеках. Даже в бывших. Они для этого не подходят.