Водка и люди
Водка говорите по талонам – плохо? Не, это без талонов плохо, а по талонам хорошо.
В Бийске в начале 1987 года два магазина было, где водку без всяких талонов можно было купить: на Мебельной, и у черта на куличках.
Около первого, что на Мебельной, человека за водку могли убить. Запросто. Проще простого даже. Не со зла. А сдавливая себя и товарищей в едином устремлении к заветной цели тебя могли просто выдавить изнутри наружу, так и оставить и даже истоптать оставшееся ногами.
Как только водку в двух магазинах на весь город продавать стали, на Мебельной сначала витринные стекла подавили. Так много в магазин сразу народу вошло, что его расперло слегка. Стекла не выдержали, их заменили и в магазин людей пускать перестали, чтоб его вообще не разорвало. Но народ собрался, окружил магазин и ненарочно стекла внутрь вдавил, потому что народ водки хотел, окошко торговое маленькое совсем, а город наоборот – средний.
Магазинщики, а, может быть, даже городское руководство, подумали, решили пойти людям навстречу и обшили магазин листовой сталью, очень неплохого качества. Толпа от этого образовываться не перестала, но у продавцов появилась надежда на выживание.
Приобретение водки в одиночку в магазине на Мебельной было делом маловозможным.
Сильный человек еще мог работая локтями пролезть к заветному окну нужной стороной (там где деньги зажаты) и купить себе две бутылки. Но выйти обратно с ними у него возможности не было. Над головой надо бутылки держать, чтоб не раздавили, и никак иначе. А без локтей из толпы даже самый вертлявый выбраться не мог, как не крутился.
Бутылки передавали на манер автобусных билетов и автобусной мелочи. Принимать же их должен был человек безусловно свой, проверенный не одним пудом соли. Чужому такие вещи доверять нельзя, чужие с такими вещами морально не справляются.
Процесс понятен? То-то же. Был, впрочем, в городе еще один магазин у черта на куличках, как я уже говорил. Ходили слухи, что в том магазине кроме водки можно было купить хереса и даже абсента. Но кто попрется к черту на кулички за этими, право слово, сомнительными напитками? И на Мебельную-то далеко и страшно, а туда уж…
Но иногда ходили. Спирт, которого на объекте, а следовательно и в гостинице - хоть залейся надоедал быстро. Несмотря на то что был на любой вкус и цвет. Про цвет я не шучу: пара партий пришла на объект в неизвестно какой таре и можно было выпить спирта и красного, и даже немного зеленоватого. Спирт попадал в гостиницу при помощи ездовых академиков, начальников главков и даже одного ездового начальника отдела центрального комитета сами знаете какой партии.
Ездовые академики и прочие ездовые личности ездовыми были совсем не в смысле известного мультфильма про зиму в Простаквашино. Ездовая личность обладала пропуском «без досмотра», солдатиками из малых народностей севера при выезде не обыскивалась, в силу чего сажалась в автобусе на канистру со спиртом и таким образом покидала территорию объекта.
В гостинице же продукт делился по количествам пропорционально соответствующим количествам заслуг перед Родиной.
Аниихтовская (Алтайского Научно-исследовательского института химической технологии) гостиница вообще была практически родным домом, где постояльцы с персоналам знали друг друга как облупленных и оказывали друг другу мелкие и не очень услуги и делали одолжения. Даже обязанности у некоторых постояльцев появлялись в гостинице. И никто не удивлялся когда бабушка из буфета орала будущему начальнику департамента боеприпасов:
- Зиновий! Иди разгрузи заливные языки, если хочешь их на ужин.
Зиновий шел и разгружал, несмотря на солидность и пыжиковую шапку. Языки доверяли не всем. Но всем вполне могли доверить лопату, почистить от снега пару тропинок вокруг гостиницы или отмостки хотя бы снег сбросить.
В канун какого-то праздника четверо молодых и не совсем мужиков сходили таки на Мебельную. За водкой. Купили восемь бутылок. До номера донесли две. Нет они не потеряли водку в неравной борьбе с толпой и бандитами. Две бутылки поменяли на два дежурства. Еще две пришлось отдать знакомому академику, просто из уважения (а то в следующий раз спирт вывозить не буду). Еще две… Ну мало ли кого можно встретить в коридоре гостиницы? Сборную страны по синхронному плаванью, например.
Что-то у меня все бутылки парные какие-то получаются. И не только бутылки. Потому что двое мужиков остались накрывать на стол, а двое отправились по своим делам, клятвенно пообещав принести сала с чесноком и укропом и, гулять так гулять, банку маринованных рыжиков домашнего приготовления.
Приготовление праздника начали с охлаждения водки. За окном теплой гостиницы имелось чуть более сорока холодных градусов Цельсия, холодильник был отвергнут как маломощный прибор и две бутылки водки были установлены на заснеженный отлив. Окно пришлось оставить приоткрытым. Во-первых, чтоб створка не столкнула бутылки вниз, а во-вторых, чтоб не грызть потом водку, замерзшую до твердого состояния.
От Кубани до Волги были сборы недолги, поется в известной песни времен гражданской войны. А накрыть на стол, когда очень хочется выпить – это вам не коней в поход собирать, а раз - и готово. Через пятнадцать минут пришел человек с салом и трое стали ждать человека с грибами. А его не было. Не было полчаса и даже сорок минут не было.
Нельзя сказать, что не поступало предложений начать без него. Поступало. Целых три раза. От каждого по очереди. И каждый раз это негуманное предложения отвергалось двумя морально устойчивыми друзьями.
Через сорок две минуты и сколько-то там секунд в номер вбежал запыхавшийся и раскрасневшийся с мороза Юрка. Быстренько поставив грибы на стол, он произнес сакраментальную фразу «тут и так холодно, а они еще и окно открыли» и захлопнул створку. Тихонько звякнуло.
Три человеческих души устремились вслед за летящими бутылками в робкой надежде подхватить, удержать, втянуть обратно, постелить соломки в конце концов. Через мгновение к ним присоединилась четвертая душа, а у Юрки стало виноватое лицо.
Первым вскочил Серега и на ходу плохо попадая шапкой в рукава пальто, бросился к двери.
- Там же сугроб мягкий! – облегченно вздохнул Василий и осуждающе посмотрел на Юрку, - вообще-то это ты должен бежать, ты же уронил. Догоняй давай.
- Не пойду, - Юркино лицо сделалось совсем виноватым, - я только что оттуда.
Юрка замолчал и дернул кадыком.
- Я там снег чистил, поэтому и задержался, - добавил он совсем тихо, - меня теть Зоя из буфета попросила от двери отгрести. Ну я и там немного отгреб. Нет там сугроба. Лед там.
Через десять минут вернулся Серега. С двумя бутылками.
- Не разбились? - выдохнул Юрка, - Опять намело, значит. Должно же человеку хоть раз повезти в его день рожденья. Пойду спирту еще принесу, а то на такие переживания смыть литра водки маловато будет.
- Ты смотри, - Василий потрогал одну из принесенных Серегой бутылок, - и не охладилась совсем. Теплая.
- Теплая, - кивнул Серега, - ты только Юрке не говори. Обе разбились. Наш обормот там целую площадь за полчаса вычистил. А эти мне академики обратно отдали, когда мое лицо в коридоре увидели. Не говори Юрке, чтоб не расстраивался. День рождения же у человека.
Вернулся Юрка и они выпили водки. И немного спирта выпили, чтоб запить.
В Бийске в начале 1987 года два магазина было, где водку без всяких талонов можно было купить: на Мебельной, и у черта на куличках.
Около первого, что на Мебельной, человека за водку могли убить. Запросто. Проще простого даже. Не со зла. А сдавливая себя и товарищей в едином устремлении к заветной цели тебя могли просто выдавить изнутри наружу, так и оставить и даже истоптать оставшееся ногами.
Как только водку в двух магазинах на весь город продавать стали, на Мебельной сначала витринные стекла подавили. Так много в магазин сразу народу вошло, что его расперло слегка. Стекла не выдержали, их заменили и в магазин людей пускать перестали, чтоб его вообще не разорвало. Но народ собрался, окружил магазин и ненарочно стекла внутрь вдавил, потому что народ водки хотел, окошко торговое маленькое совсем, а город наоборот – средний.
Магазинщики, а, может быть, даже городское руководство, подумали, решили пойти людям навстречу и обшили магазин листовой сталью, очень неплохого качества. Толпа от этого образовываться не перестала, но у продавцов появилась надежда на выживание.
Приобретение водки в одиночку в магазине на Мебельной было делом маловозможным.
Сильный человек еще мог работая локтями пролезть к заветному окну нужной стороной (там где деньги зажаты) и купить себе две бутылки. Но выйти обратно с ними у него возможности не было. Над головой надо бутылки держать, чтоб не раздавили, и никак иначе. А без локтей из толпы даже самый вертлявый выбраться не мог, как не крутился.
Бутылки передавали на манер автобусных билетов и автобусной мелочи. Принимать же их должен был человек безусловно свой, проверенный не одним пудом соли. Чужому такие вещи доверять нельзя, чужие с такими вещами морально не справляются.
Процесс понятен? То-то же. Был, впрочем, в городе еще один магазин у черта на куличках, как я уже говорил. Ходили слухи, что в том магазине кроме водки можно было купить хереса и даже абсента. Но кто попрется к черту на кулички за этими, право слово, сомнительными напитками? И на Мебельную-то далеко и страшно, а туда уж…
Но иногда ходили. Спирт, которого на объекте, а следовательно и в гостинице - хоть залейся надоедал быстро. Несмотря на то что был на любой вкус и цвет. Про цвет я не шучу: пара партий пришла на объект в неизвестно какой таре и можно было выпить спирта и красного, и даже немного зеленоватого. Спирт попадал в гостиницу при помощи ездовых академиков, начальников главков и даже одного ездового начальника отдела центрального комитета сами знаете какой партии.
Ездовые академики и прочие ездовые личности ездовыми были совсем не в смысле известного мультфильма про зиму в Простаквашино. Ездовая личность обладала пропуском «без досмотра», солдатиками из малых народностей севера при выезде не обыскивалась, в силу чего сажалась в автобусе на канистру со спиртом и таким образом покидала территорию объекта.
В гостинице же продукт делился по количествам пропорционально соответствующим количествам заслуг перед Родиной.
Аниихтовская (Алтайского Научно-исследовательского института химической технологии) гостиница вообще была практически родным домом, где постояльцы с персоналам знали друг друга как облупленных и оказывали друг другу мелкие и не очень услуги и делали одолжения. Даже обязанности у некоторых постояльцев появлялись в гостинице. И никто не удивлялся когда бабушка из буфета орала будущему начальнику департамента боеприпасов:
- Зиновий! Иди разгрузи заливные языки, если хочешь их на ужин.
Зиновий шел и разгружал, несмотря на солидность и пыжиковую шапку. Языки доверяли не всем. Но всем вполне могли доверить лопату, почистить от снега пару тропинок вокруг гостиницы или отмостки хотя бы снег сбросить.
В канун какого-то праздника четверо молодых и не совсем мужиков сходили таки на Мебельную. За водкой. Купили восемь бутылок. До номера донесли две. Нет они не потеряли водку в неравной борьбе с толпой и бандитами. Две бутылки поменяли на два дежурства. Еще две пришлось отдать знакомому академику, просто из уважения (а то в следующий раз спирт вывозить не буду). Еще две… Ну мало ли кого можно встретить в коридоре гостиницы? Сборную страны по синхронному плаванью, например.
Что-то у меня все бутылки парные какие-то получаются. И не только бутылки. Потому что двое мужиков остались накрывать на стол, а двое отправились по своим делам, клятвенно пообещав принести сала с чесноком и укропом и, гулять так гулять, банку маринованных рыжиков домашнего приготовления.
Приготовление праздника начали с охлаждения водки. За окном теплой гостиницы имелось чуть более сорока холодных градусов Цельсия, холодильник был отвергнут как маломощный прибор и две бутылки водки были установлены на заснеженный отлив. Окно пришлось оставить приоткрытым. Во-первых, чтоб створка не столкнула бутылки вниз, а во-вторых, чтоб не грызть потом водку, замерзшую до твердого состояния.
От Кубани до Волги были сборы недолги, поется в известной песни времен гражданской войны. А накрыть на стол, когда очень хочется выпить – это вам не коней в поход собирать, а раз - и готово. Через пятнадцать минут пришел человек с салом и трое стали ждать человека с грибами. А его не было. Не было полчаса и даже сорок минут не было.
Нельзя сказать, что не поступало предложений начать без него. Поступало. Целых три раза. От каждого по очереди. И каждый раз это негуманное предложения отвергалось двумя морально устойчивыми друзьями.
Через сорок две минуты и сколько-то там секунд в номер вбежал запыхавшийся и раскрасневшийся с мороза Юрка. Быстренько поставив грибы на стол, он произнес сакраментальную фразу «тут и так холодно, а они еще и окно открыли» и захлопнул створку. Тихонько звякнуло.
Три человеческих души устремились вслед за летящими бутылками в робкой надежде подхватить, удержать, втянуть обратно, постелить соломки в конце концов. Через мгновение к ним присоединилась четвертая душа, а у Юрки стало виноватое лицо.
Первым вскочил Серега и на ходу плохо попадая шапкой в рукава пальто, бросился к двери.
- Там же сугроб мягкий! – облегченно вздохнул Василий и осуждающе посмотрел на Юрку, - вообще-то это ты должен бежать, ты же уронил. Догоняй давай.
- Не пойду, - Юркино лицо сделалось совсем виноватым, - я только что оттуда.
Юрка замолчал и дернул кадыком.
- Я там снег чистил, поэтому и задержался, - добавил он совсем тихо, - меня теть Зоя из буфета попросила от двери отгрести. Ну я и там немного отгреб. Нет там сугроба. Лед там.
Через десять минут вернулся Серега. С двумя бутылками.
- Не разбились? - выдохнул Юрка, - Опять намело, значит. Должно же человеку хоть раз повезти в его день рожденья. Пойду спирту еще принесу, а то на такие переживания смыть литра водки маловато будет.
- Ты смотри, - Василий потрогал одну из принесенных Серегой бутылок, - и не охладилась совсем. Теплая.
- Теплая, - кивнул Серега, - ты только Юрке не говори. Обе разбились. Наш обормот там целую площадь за полчаса вычистил. А эти мне академики обратно отдали, когда мое лицо в коридоре увидели. Не говори Юрке, чтоб не расстраивался. День рождения же у человека.
Вернулся Юрка и они выпили водки. И немного спирта выпили, чтоб запить.