Странности беспортфельного бытия
Читатели - это лучше, чем писатели. Читатели - это просто безопаснее, в конце концов. Почему? Потому что я вот тут в метро ехал, и у меня там был такой случай. Даже два случая за один раз было.
Один, правда, не с писателем.
Я без портфеля сегодня. Легкость поэтому в туловище необычайная. Вы не представляете, нет. Это как у однорукого вторая рука вдруг появилась, и ее стало возможным использовать для нужных дел. Схватиться за поручень, например. Когда падаешь. Одной рукой, потому что в другой руке у меня ридер всегда в метро. И это "схватиться за поручень" выходит у тебя легко и приятно, когда ты без портфеля.
А когда ты с портфелем - то портфель обычно взлетает вслед за кистью твоей, занятой им, руки, и бьет какого-нибудь сидящего мужика в еб..., извините. В туда, где у несидящих в метро мужчин лицо, в общем.
А тут без портфеля. Стою, держусь за поручень, уставившись в книжку. Там Вудхауз с Дживсом и Вустером. Отчего я иногда нервно хрюкаю и потею, пытаясь сохранить серьёзную мину лица. Через плечо мне в книжку подсматривает занимательного вида высокий человек в коричневом плаще. Рассматривает ридер. Любопытный. Он улыбается. Улыбается. Улыбается. Улыбается и спрашивает:
- Вам нравится?
- Нравится, - говорю, - хорошая вещь, хотя и старая уже.
- Это я написал, - доверительно сообщает мне занимательный, - а вам точно нравится?
- Точно, ага, - я пытаюсь сообразить, как он умудрился написать мой старенький 505 Сони. И тут я понимаю, что мне повезло. Любопытный и занимательный совсем не ридер имеет в виду, а мне повезло. Не каждый день встретишь в метро мертвого англичанина, так хорошо знающего русский. Да еще знаменитого писателя вдобавок.
- Хорошо пишете, - как можно индифферентнее сообщаю любопытному, отодвигаясь на всякий случай, - блестяще даже. И сохранились хорошо, - комплимент - это первое дело, когда с покойниками разговариваешь. Или с психами. Писатели – они такие.
- Сохранился? – удивленно спрашивает занимательный, - хорошо? – и тоже отшатывается от меня. Потом успокаивается.
- Это вы зря так. Я вовсе не писатель, а кодер. Я прошивку русскую на эту соньку писал.
Уф, думаю. Хорошо, что программист. С Вудхаузом тоже хорошо в метро встретиться, но такие встречи с писателями черти чем закончиться могут, а с программистами оно спокойней. Думаю и вижу на платформе Каширская паренька с бампером. Тащит куда-то автомобильный бампер, аккуратно оклеенный бумагой.
Все бы ничего. Подумаешь, парень бампер тащит. Но я ведь знаю даже куда. На Красногвардейскую. В автосервис. Я ему пару месяцев назад, там, на Красногвардейской объяснял, как до этого сервиса удобней дойти. С бампером.
В той же черной курточке, тому же пацану, - понял я, и посмотрел на «Вудхауза». Только его не было. Его и след простыл. И пассажиры себя ведут тихо как-то.
Нет, вы как хотите, а я без портфеля больше никуда не поеду. Ну его нафиг эту легкость в конечностях. Она плохо может кончиться.
Один, правда, не с писателем.
Я без портфеля сегодня. Легкость поэтому в туловище необычайная. Вы не представляете, нет. Это как у однорукого вторая рука вдруг появилась, и ее стало возможным использовать для нужных дел. Схватиться за поручень, например. Когда падаешь. Одной рукой, потому что в другой руке у меня ридер всегда в метро. И это "схватиться за поручень" выходит у тебя легко и приятно, когда ты без портфеля.
А когда ты с портфелем - то портфель обычно взлетает вслед за кистью твоей, занятой им, руки, и бьет какого-нибудь сидящего мужика в еб..., извините. В туда, где у несидящих в метро мужчин лицо, в общем.
А тут без портфеля. Стою, держусь за поручень, уставившись в книжку. Там Вудхауз с Дживсом и Вустером. Отчего я иногда нервно хрюкаю и потею, пытаясь сохранить серьёзную мину лица. Через плечо мне в книжку подсматривает занимательного вида высокий человек в коричневом плаще. Рассматривает ридер. Любопытный. Он улыбается. Улыбается. Улыбается. Улыбается и спрашивает:
- Вам нравится?
- Нравится, - говорю, - хорошая вещь, хотя и старая уже.
- Это я написал, - доверительно сообщает мне занимательный, - а вам точно нравится?
- Точно, ага, - я пытаюсь сообразить, как он умудрился написать мой старенький 505 Сони. И тут я понимаю, что мне повезло. Любопытный и занимательный совсем не ридер имеет в виду, а мне повезло. Не каждый день встретишь в метро мертвого англичанина, так хорошо знающего русский. Да еще знаменитого писателя вдобавок.
- Хорошо пишете, - как можно индифферентнее сообщаю любопытному, отодвигаясь на всякий случай, - блестяще даже. И сохранились хорошо, - комплимент - это первое дело, когда с покойниками разговариваешь. Или с психами. Писатели – они такие.
- Сохранился? – удивленно спрашивает занимательный, - хорошо? – и тоже отшатывается от меня. Потом успокаивается.
- Это вы зря так. Я вовсе не писатель, а кодер. Я прошивку русскую на эту соньку писал.
Уф, думаю. Хорошо, что программист. С Вудхаузом тоже хорошо в метро встретиться, но такие встречи с писателями черти чем закончиться могут, а с программистами оно спокойней. Думаю и вижу на платформе Каширская паренька с бампером. Тащит куда-то автомобильный бампер, аккуратно оклеенный бумагой.
Все бы ничего. Подумаешь, парень бампер тащит. Но я ведь знаю даже куда. На Красногвардейскую. В автосервис. Я ему пару месяцев назад, там, на Красногвардейской объяснял, как до этого сервиса удобней дойти. С бампером.
В той же черной курточке, тому же пацану, - понял я, и посмотрел на «Вудхауза». Только его не было. Его и след простыл. И пассажиры себя ведут тихо как-то.
Нет, вы как хотите, а я без портфеля больше никуда не поеду. Ну его нафиг эту легкость в конечностях. Она плохо может кончиться.