Байки
Люся любит путешествовать.
Люся любит путешествовать, потому что вжопегвоздь. Ещё, конечно, дедушка повлиял, профессор физики. Он много читал Люсе об угнетённых, но добрых жителях Африки. Теперь у Люси неправильное мнение о мире. Будто везде на планете живут социалистически настроенные негры, которые помогут, если чо.
Я же в детстве читал другие книжки. Например, про 20-е февраля 1945 года. В этот день американцы высадились на остров Рамри, который в Бирме. А ещё раньше на остров понаехала тысяча японских пехотинцев. Американцам этот демографический нюанс показался подозрительным. Как бы выражая недоумение, они стали густо стрелять в тысячу японцев. В ответ тысяча японцев побежала прятаться в мангровые кусты. И там их всю ночь ели крокодилы-антифашисты. К утру осталось всего двадцать японцев. 1000-20=980 японцев съели крокодилы всего за одну ночь всего в одних кустах.
Дальше добрая книжка сообщала, что крокодилы всей земли ядят людей со средней скоростью 2000 в год. И лишь в 45-м году этот показатель был сильно улучшен.
Меня, реалиста, не манит путешествие в страну с такой интересной историей.
А у Люси вжопегвоздь, плюс дедушка. Когда Люся запела про увидеть Бирму и умереть, я сразу ей посоветовал взять экскурсию в мангровые заросли. Там, сказал я, воплощаются самые смелые желания.
Бирма далеко. Поэтому Люся села в свою новенькую красную машинку и поехала просто в Польшу. Вжопегвоздь позвал её в дорогу. Вскоре на Люсином пути разлёгся литовский город Каунас, знаменитый своим мостом. Будете в Каунасе, вы обязательно увидите. Даже если ненавидите мосты, вам никуда не деться. Там за каждым поворотом прячется он.
Мчится Люся, видит – мост. Значит, правильно мчится. Дальше – ещё один. Потом едет, едет – и снова мост!
- Не такой уж он маленький, этот Каунас – подумала Люся, – час еду и столько мостов уже встретила.
Потом часы и мосты пошли один за одним, отчего в голове Люси родились две гипотезы:
1. Каунас – огромный город, на треть состоящий из мостов.
2. От присущего всем литовцам желания жить вечно, каунасцы закольцевали пространство и время в районе переправы.
И тогда Незабудкина решила выяснить. И напала на местного жителя в жесткой вопросительной форме. Она подъехала к таксисту и стала махать рукой. Если бы таксист был добрым негром, он бы догадался, эта девушка просто заблудилась. Но литовские таксисты, если их прижать к бордюру женщиной и помахать, думают другое. Им как бы слышится: «мужчина, всего за двадцать баксов свою персональную гонорею я сделаю нашей общей».
Поэтому мужчина поплотнее закрыл стекло, и помахал в ответ, как бы отказываясь от знакомства.
- Чего он машет, он думает, я с ним здороваюсь – рассердилась Люся и стала делать рукой жесты, будто отжимая стекло таксиста вниз, чтобы он открыл и выслушал.
- Ничего мне от тебя не надо, не снизу, ни сверху – подумал таксист и опять помахал, обеими руками и ещё головой, чтоб нахальная короста поняла его философию целомудрия.
Махали они друг другу, махали, «может пронесёт», подумал вдруг таксист и открыл окно.
- Где у вас центр? – быстро спросила Люся.
Я бы честно показал область мочевого пузыря. Один дядька, тренер по боксу, объяснял, что центр меня именно там. Но таксист на свежем воздухе стал прозорлив, как психоаналитик. Он понял недосказанное, что Люсю интересует середина Каунаса, прекрасного города множества мостов, пугливых как олени таксистов, пространственно-временных кренделей и заповедной ненависти к указателям направлений.
И он махнул рукой куда-то за реку и вверх, куда можно было добраться только на дельтаплане. Люся конечно же раскинула руки и полетела. Мысленно. Наяву она всё-таки доехала до Польши и вчера только вернулась, ночью. Я узнал её издалека, по маленькой красной машинке и таким же маленьким красным глазкам, светившимся из салона, как далёкие литовские светофоры.
Говорит, неплохо съездила. Сегодня будем разжимать ей пальцы, руль выковыривать.