Храбрые перцем
Где-то за месяц до того, как я покинул деревню, чтобы стать студентом, я встретился со.своим закадычным другом Максимом. Тот в школе был двоечником, а такие после девятого класса остаются в школе, только если жизнь их обречена. Макс учился в ПТУ.
Пили чай на веранде вечером, слушали как стрекочут сверчки, как в конце улицы пьяный вдрызг Миша Плохиш на своей кустарной гармони пытался победить тишину, скуку и безысходность провинциальной жизни. Получалось скверно.
Максим рассказывал, что город это сила, что все поделено на зоны влияния между молодежными группировками. "Спарта", "Кайзер", "Подольские", тысячи их. Что в любой момент к тебе могут подойти с вопросом и "загрузить" тебя.
— А как грузят? — поинтересовался я
— Скажем, спросят тебя: ты чем дышишь? — что ты им ответишь?
— Воздухом, разумеется.
— Таких людей называют лохами и ставят на бабки. Говори: "Я сам по себе". Правда, тебя все равно попытаются поставить на бабки. Но самое главное, никогда не делай... это... кунилингус, короче.
— Это конверты заклеивать что ли?
— Да. Таких людей в городе не уважают.
— Без проблем.
Макс уехал, а стал готовиться к студенческой жизни. Перед сентябрем достал накопления из копилки в размере 2000 рублей, раскидал их по совету бабушки по секретным карманам в трусах.
И заехал в общагу. В комнате сидел чернявый Володя с грязными волосами и смотрел на кастрюлю с водой. Затем заехал простодушный Вася. Последним заехал мрачный историк Денис. Готовить умел только я, поэтому сразу стал лидером.
В один из сентябрьских дней мы с Василием брели с занятий и встретились с господами в остроносых туфлях и спортивной форме "Адидас". Они сходу решили брать быка за рога и спросили:
— Чем дышите, парни?
— Воздухом, — ляпнул Вася.
Господа переглянулись и ехидно обступили нас.
Вспомнив уроки Макса, я сурово добавил:
— А еще мы сами по себе.
— А нет желания подтянуться к пацанам?
— Никакого.
Но Вася заинтересовался:
— Какие условия? Господа увели Василия в сторонку, а со мной остался разговаривать один из них.
— Ты знаешь, что ты нам надерзил? И надо бы уважить пацанов теперь.
Я крикнул:
— Вася, оболтус, ты идешь?
Вася замотал головой и махнул рукой. Видимо,у него появились новые друзья. Развернувшись от гопников, я зашагал прочь, за мной послышалось:
— Э, слышь, куда, епт, иди сюда.
Впереди на остановке стояла толпа студентов, которые меня знали и громко приветствовали. Гопники за мной не пошли.
Вечером Василий пришел с очень важным видом. Он поведал о том, что теперь он не парень, а пацан. Мы — парни, согласно гопнической классификации, историк — мужик, есть еще лохи, а есть черти — эти на дне пирамиды. К ним следовало относить историка Гошу.
Еще Вася теперь должен был купить спортивный костюм, ходить на сходки трижды в неделю, "подняться базаром", научиться отрабатывать телефоны у лохов. Телефонный разбой и продажа аппаратов на рынке называлось "двигаться".
А еще он отдал 200 рублей — "для передачек на зону порядочным арестантам".
— Они же пропьют твои деньги, — посетовал я.
— А тебя, кстати, они хотят наказать. Они будут ждать тебя у общаги.
— Как они узнали, где я живу?
— Я им сказал...
В окно был виден вход в общагу, там действительно стояли двое гопников. Мы легли спать. С утра я выглянул в окно — гопники уже (или до сих пор) стояли.
Я оделся, вышел, прошел мимо синих от холода гопников и преспокойно ушел на учебу. Оказалось, они, не дождавшись меня, вцепились в опоздавшего на занятия историка Дениса, и отобрали у него телефон с монофонией и возможностью отправки EMS. Историк решил действовать решительно.
Этим же вечером он нашел ребят из другой группировки и вступил в нее, чтобы получить свое имущество обратно. После обряда инициации он поведал о своем горе новым братьям и... они просто пожалели его. Похлопали по плечу, сказали, теперь ты не лох, теперь ты с нами.
Вступление в группировки осложнялось тем, что выход оттуда не был предусмотрен, а каждый "пацан" должен был "подтянуть" еще двоих в месяц. Брали не качеством, а количеством. "Пирамида", — подумалось мне. Но пришла в голову мысль.
Коль скоро они почти все представляют из себя птенчиков, сбивающихся в стаи, чтобы защититься друг от друга и скидывающихся на нужды страждущих/порядочных/революционых матросов, а на деле — на хорошую жизнь для своих "старших", то их можно просто припугнуть.
К тому времени в комнате нашей произошел раскол. Спартанец Вася по идеологическим причинам не общался с кайзеровцем Денисом (историком). Беспартийные Володя и я устраивали веселые кутежи с девушками, гитарами и ночным вызыванием домового. А эти двое хмуро сидели в разных углах.
Мужская гитара тогда была еще в ходу, и даже не умеющим петь гитаристам частенько перепадало любви. Это сейчас в любой компании достань гитару, и все такие:
— О боже...
— Веселью конец...
— Расходимся...
— Поставьте Элджея кто-нибудь.
— Никто не видел мой страпон?
Пора было покончить с разногласиями в нашей некогда дружнейшей комнате и найти телефон Дениса. Я предложил прижать этих щенков и забрать то, что принадлежит нам по праву. Те гопники регулярно встречались с Василием и каждый вечер созванивались.
На историко-филологическом факультете с бойцами было туговато, поэтому мы запросили подкреплений на биохиме. Помощь подоспела в виде огромного Ильи и жилистого Дмитрия. Вчетвером мы легко выследили тех, кто забрал телефон и забрали у них все, во что можно было вставить сим-карту.
Вернувшись в общагу, я, в поисках Володи, заглянул в соседнюю комнату, где сидела огромная толпа студентов -электроэнергетиков. Веселое настроение так и распирало, и я спросил:
— Мужики водку пить будете?
— Будем! — загалдели они.
— Когда будете — меня позовете, спетросянил я.
И ушел. Электроэнергетики соображали минут двадцать, а потом целой толпой пошли искать меня, чтобы наказать за плохие шутки. Нашли меня в умывальной комнате.
— Шутки шутим, значит?
— Шутки юмора, значит?
— Водку, спрашиваешь, будем ли?
— Будем водку! Понял?
Их была тьма. Я предложил:
— Товарищи! Давайте не будем ссориться и просто завтра устроим вечеринку по поводу нашего заселения!
Энергетики загалдели, захлопали в знак одобрения, предчувствуя халявный алкоголь.
Еще одна проблема, появившаяся на ровном месте, была решена. Но зазвонил телефон. Звонил Вася. Голос был того гопника, у которого мы забрали "мобилы".
— Слышь, епта, выходите на стрелку, епта, мы вас тут ждем.
В окно я увидел толпу гопников человек в 30-40.
Зная их ослиное упорство в умении ждать, было ясно, что боя не избежать. Были созваны знамена с обоих факультетов. Пришли все десять витязей с биолого-химического факультета, от истфила удалось собрать человек тоже человек 10. Мое олдфажное сердце не припомнит таких битв у общаги
Мы взяли с собой для устрашения противника историка Гошу. Но скорее всего нас ожидал разгром ввиду численного преимущества ребят в спортивках. Мы пошли на улицу, сжимая в руках зажигалки, чтобы удар был лучше.
Историк Гоша увидел, насколько острые у противника ботинки и побежал обратно в общагу. Моральный дух наш несколько пал. Гопники предложили нам заплатить дань, чтобы компенсировать нанесеный нами моральный ущерб. От выплаты контрибуции мы отказались.
По тогдашним правилам, гопники должны были объяснить, что мы неправы, прежде чем поколотить нас. И упорно пытались это сделать, а мы велеречиво отклоняли все их претензии. И тут терпение "пацанов" закончилось, и они ринулись на нас.
Подобно спартанцам мы встретили натиск плечом к плечу и получили таких оплеух, что все оказались на асфальте. Оказалось, что при всей физической подготовке невозможно ничего сделать, когда тебя бьют впятером.
Сквозь пинки, удары кулаками, крик, мат, шум, гвалт, мы услышали грохот распахнувшейся общажной двери и рев десятков электроэнергетических глоток, просмоленных декалитрами алкоголя. Их привел историк Гоша. И вот первый гопник улетел на асфальт от пинка в подбородок.
Еще пятеро уткнулись лицом в асфальт. Энергетики все выбегали и выбегали. Гопников уже не били, а просто поднимали в воздух и выбрасывали в сторону. И вот "пацаны" не выдержали натиска и побежали, растекаясь по всем ближайшим закоулкам.
— Шпана чертова!
— Приходите еще, будем рады!
Мы к тому времени уже поднялись и вытирали кровь с разбитых губ и носов. Энергетики предложили организовать веселье по поводу вливания в коллектив прямо сейчас и даже настояли на том, что скидываться будут все.
Той ночью мы веселились, отмечая победу. Правда, оказалось, что энергетики не умеют останавливаться. К утру были побиты стекла в умывальной, выбиты двери в туалетных кабинках, расколот один унитаз, куча энергетиков была побита собственными однокурсниками.
Спустя пять лет историк Денис стал судебным приставом. Недавно они приходили к бабуле, у которой не было денег и забрали ее кошку. Василий пошел по воровской и стал скамером. Он разводил богатых геев американцев на деньги. Он раскачался, стал брутальным, а потом сел в тюрьму.
Вся шпана разошлась кто-куда. Оказалось,что "старшие" просто собирали с них деньги на машины и на квартиры. Через пять лет я встретился с Максом. Он уже давно жил в Питере.
— Максим, расскажи мне про настоящий город.Ты все еще живешь теми законами-понятиями,про которые говорил?
— Жизнь меняется. И город меняется.
— А как в городе нынче поживает кунилингус? Помнишь, ты рассказывал про него, что ни в коем случае... — Понимаешь, так рассуждают только деревенщины. У нас в Питере кунилингус давно одобряется.
— Так ты....
— Я питерский, брат.
Пили чай на веранде вечером, слушали как стрекочут сверчки, как в конце улицы пьяный вдрызг Миша Плохиш на своей кустарной гармони пытался победить тишину, скуку и безысходность провинциальной жизни. Получалось скверно.
Максим рассказывал, что город это сила, что все поделено на зоны влияния между молодежными группировками. "Спарта", "Кайзер", "Подольские", тысячи их. Что в любой момент к тебе могут подойти с вопросом и "загрузить" тебя.
— А как грузят? — поинтересовался я
— Скажем, спросят тебя: ты чем дышишь? — что ты им ответишь?
— Воздухом, разумеется.
— Таких людей называют лохами и ставят на бабки. Говори: "Я сам по себе". Правда, тебя все равно попытаются поставить на бабки. Но самое главное, никогда не делай... это... кунилингус, короче.
— Это конверты заклеивать что ли?
— Да. Таких людей в городе не уважают.
— Без проблем.
Макс уехал, а стал готовиться к студенческой жизни. Перед сентябрем достал накопления из копилки в размере 2000 рублей, раскидал их по совету бабушки по секретным карманам в трусах.
И заехал в общагу. В комнате сидел чернявый Володя с грязными волосами и смотрел на кастрюлю с водой. Затем заехал простодушный Вася. Последним заехал мрачный историк Денис. Готовить умел только я, поэтому сразу стал лидером.
В один из сентябрьских дней мы с Василием брели с занятий и встретились с господами в остроносых туфлях и спортивной форме "Адидас". Они сходу решили брать быка за рога и спросили:
— Чем дышите, парни?
— Воздухом, — ляпнул Вася.
Господа переглянулись и ехидно обступили нас.
Вспомнив уроки Макса, я сурово добавил:
— А еще мы сами по себе.
— А нет желания подтянуться к пацанам?
— Никакого.
Но Вася заинтересовался:
— Какие условия? Господа увели Василия в сторонку, а со мной остался разговаривать один из них.
— Ты знаешь, что ты нам надерзил? И надо бы уважить пацанов теперь.
Я крикнул:
— Вася, оболтус, ты идешь?
Вася замотал головой и махнул рукой. Видимо,у него появились новые друзья. Развернувшись от гопников, я зашагал прочь, за мной послышалось:
— Э, слышь, куда, епт, иди сюда.
Впереди на остановке стояла толпа студентов, которые меня знали и громко приветствовали. Гопники за мной не пошли.
Вечером Василий пришел с очень важным видом. Он поведал о том, что теперь он не парень, а пацан. Мы — парни, согласно гопнической классификации, историк — мужик, есть еще лохи, а есть черти — эти на дне пирамиды. К ним следовало относить историка Гошу.
Еще Вася теперь должен был купить спортивный костюм, ходить на сходки трижды в неделю, "подняться базаром", научиться отрабатывать телефоны у лохов. Телефонный разбой и продажа аппаратов на рынке называлось "двигаться".
А еще он отдал 200 рублей — "для передачек на зону порядочным арестантам".
— Они же пропьют твои деньги, — посетовал я.
— А тебя, кстати, они хотят наказать. Они будут ждать тебя у общаги.
— Как они узнали, где я живу?
— Я им сказал...
В окно был виден вход в общагу, там действительно стояли двое гопников. Мы легли спать. С утра я выглянул в окно — гопники уже (или до сих пор) стояли.
Я оделся, вышел, прошел мимо синих от холода гопников и преспокойно ушел на учебу. Оказалось, они, не дождавшись меня, вцепились в опоздавшего на занятия историка Дениса, и отобрали у него телефон с монофонией и возможностью отправки EMS. Историк решил действовать решительно.
Этим же вечером он нашел ребят из другой группировки и вступил в нее, чтобы получить свое имущество обратно. После обряда инициации он поведал о своем горе новым братьям и... они просто пожалели его. Похлопали по плечу, сказали, теперь ты не лох, теперь ты с нами.
Вступление в группировки осложнялось тем, что выход оттуда не был предусмотрен, а каждый "пацан" должен был "подтянуть" еще двоих в месяц. Брали не качеством, а количеством. "Пирамида", — подумалось мне. Но пришла в голову мысль.
Коль скоро они почти все представляют из себя птенчиков, сбивающихся в стаи, чтобы защититься друг от друга и скидывающихся на нужды страждущих/порядочных/революционых матросов, а на деле — на хорошую жизнь для своих "старших", то их можно просто припугнуть.
К тому времени в комнате нашей произошел раскол. Спартанец Вася по идеологическим причинам не общался с кайзеровцем Денисом (историком). Беспартийные Володя и я устраивали веселые кутежи с девушками, гитарами и ночным вызыванием домового. А эти двое хмуро сидели в разных углах.
Мужская гитара тогда была еще в ходу, и даже не умеющим петь гитаристам частенько перепадало любви. Это сейчас в любой компании достань гитару, и все такие:
— О боже...
— Веселью конец...
— Расходимся...
— Поставьте Элджея кто-нибудь.
— Никто не видел мой страпон?
Пора было покончить с разногласиями в нашей некогда дружнейшей комнате и найти телефон Дениса. Я предложил прижать этих щенков и забрать то, что принадлежит нам по праву. Те гопники регулярно встречались с Василием и каждый вечер созванивались.
На историко-филологическом факультете с бойцами было туговато, поэтому мы запросили подкреплений на биохиме. Помощь подоспела в виде огромного Ильи и жилистого Дмитрия. Вчетвером мы легко выследили тех, кто забрал телефон и забрали у них все, во что можно было вставить сим-карту.
Вернувшись в общагу, я, в поисках Володи, заглянул в соседнюю комнату, где сидела огромная толпа студентов -электроэнергетиков. Веселое настроение так и распирало, и я спросил:
— Мужики водку пить будете?
— Будем! — загалдели они.
— Когда будете — меня позовете, спетросянил я.
И ушел. Электроэнергетики соображали минут двадцать, а потом целой толпой пошли искать меня, чтобы наказать за плохие шутки. Нашли меня в умывальной комнате.
— Шутки шутим, значит?
— Шутки юмора, значит?
— Водку, спрашиваешь, будем ли?
— Будем водку! Понял?
Их была тьма. Я предложил:
— Товарищи! Давайте не будем ссориться и просто завтра устроим вечеринку по поводу нашего заселения!
Энергетики загалдели, захлопали в знак одобрения, предчувствуя халявный алкоголь.
Еще одна проблема, появившаяся на ровном месте, была решена. Но зазвонил телефон. Звонил Вася. Голос был того гопника, у которого мы забрали "мобилы".
— Слышь, епта, выходите на стрелку, епта, мы вас тут ждем.
В окно я увидел толпу гопников человек в 30-40.
Зная их ослиное упорство в умении ждать, было ясно, что боя не избежать. Были созваны знамена с обоих факультетов. Пришли все десять витязей с биолого-химического факультета, от истфила удалось собрать человек тоже человек 10. Мое олдфажное сердце не припомнит таких битв у общаги
Мы взяли с собой для устрашения противника историка Гошу. Но скорее всего нас ожидал разгром ввиду численного преимущества ребят в спортивках. Мы пошли на улицу, сжимая в руках зажигалки, чтобы удар был лучше.
Историк Гоша увидел, насколько острые у противника ботинки и побежал обратно в общагу. Моральный дух наш несколько пал. Гопники предложили нам заплатить дань, чтобы компенсировать нанесеный нами моральный ущерб. От выплаты контрибуции мы отказались.
По тогдашним правилам, гопники должны были объяснить, что мы неправы, прежде чем поколотить нас. И упорно пытались это сделать, а мы велеречиво отклоняли все их претензии. И тут терпение "пацанов" закончилось, и они ринулись на нас.
Подобно спартанцам мы встретили натиск плечом к плечу и получили таких оплеух, что все оказались на асфальте. Оказалось, что при всей физической подготовке невозможно ничего сделать, когда тебя бьют впятером.
Сквозь пинки, удары кулаками, крик, мат, шум, гвалт, мы услышали грохот распахнувшейся общажной двери и рев десятков электроэнергетических глоток, просмоленных декалитрами алкоголя. Их привел историк Гоша. И вот первый гопник улетел на асфальт от пинка в подбородок.
Еще пятеро уткнулись лицом в асфальт. Энергетики все выбегали и выбегали. Гопников уже не били, а просто поднимали в воздух и выбрасывали в сторону. И вот "пацаны" не выдержали натиска и побежали, растекаясь по всем ближайшим закоулкам.
— Шпана чертова!
— Приходите еще, будем рады!
Мы к тому времени уже поднялись и вытирали кровь с разбитых губ и носов. Энергетики предложили организовать веселье по поводу вливания в коллектив прямо сейчас и даже настояли на том, что скидываться будут все.
Той ночью мы веселились, отмечая победу. Правда, оказалось, что энергетики не умеют останавливаться. К утру были побиты стекла в умывальной, выбиты двери в туалетных кабинках, расколот один унитаз, куча энергетиков была побита собственными однокурсниками.
Спустя пять лет историк Денис стал судебным приставом. Недавно они приходили к бабуле, у которой не было денег и забрали ее кошку. Василий пошел по воровской и стал скамером. Он разводил богатых геев американцев на деньги. Он раскачался, стал брутальным, а потом сел в тюрьму.
Вся шпана разошлась кто-куда. Оказалось,что "старшие" просто собирали с них деньги на машины и на квартиры. Через пять лет я встретился с Максом. Он уже давно жил в Питере.
— Максим, расскажи мне про настоящий город.Ты все еще живешь теми законами-понятиями,про которые говорил?
— Жизнь меняется. И город меняется.
— А как в городе нынче поживает кунилингус? Помнишь, ты рассказывал про него, что ни в коем случае... — Понимаешь, так рассуждают только деревенщины. У нас в Питере кунилингус давно одобряется.
— Так ты....
— Я питерский, брат.