Байки
Преамбула: Порт на севере Вьетнама. 1988 г. Команда советского судна
приглашена на банкет в торговое представительство СССР. Пароход назначен
дежурным по связи - значит мне (радист) и начальнику рации приходится
остаться на рабочем месте.
Амбула: Весь экипаж, кроме вахтенных, укатил в торгпредство, а мы с
начальником вступили в связь с Родиной, которая длилась почти час, после
которого у нас перегорела лампа передатчика. Хохма состояла в том, что у
нас нечем было ее заменить. Но дежуривший на посту вьетнамский
пограничник, узнав о нашей беде, сообщил нам, что у его брата Семена
такая лампа есть и дал нам его адрес. Найти подобную лампу у вьетнамца
не фокус, поскольку лампа содержит золото.
Конечно же, вьетнамцы имеют свои имена, совершенно не похожие на наши.
Например, Семен назывался именем вроде Сень-минь-у, что согласитесь
трудновато для запоминания, поэтому часто их русские имена имели лишь
одну общую букву с реальными, что ничуть не смущало вьетнамцев. Часто
при знакомстве они называли оба своих имени, чтобы облегчить задачу
запоминания имени нам и себе не создать дополнительных трудностей: ведь
вы могли бы дать ему новое русское имя, на которое ему бы пришлось
откликаться.
Короче, поскольку дело не терпело отлагательства (Родина ждала выхода в
эфир), то мы решили с шефом ломануться на рикше. Добрались мы к Семену,
но за лампу он загнул такую цену, что стало стыдно за "вьетнамского
спекулянта", о чем мы ему и сообщили. В ответ Семен поведал нам грустную
историю о жизни своей семьи, об отце, который воевал с американцами, о
жене и четверых детях, которых надо чем-то кормить, и об уровне жизни в
странах азиатско-тихоокеанского региона в сравнении с вьетнамским
уровнем. Петровичу (начальник) стало жаль его, и послал он меня за
"Ламойкой". Так называется ядовитая спиртосодержащая смесь, которую
здесь приготовляют из риса. "Пошли дурака за водкой - он одну бутылку и
принесет"- говорит народная русская пословица. Чтобы не слышать это
выражение применительно ко мне, я взял две. Из закуски Семен предложил
сушеные семечки арбузов :-(. "Значит, у них так принято", - подумали мы и
закурили. Посидели, выпили. Семен начал лопотать
что-то о своих русских корнях и принес еще бутылку какого-то крепкого
напитка с изображением ящерицы на этикетке: на ней, скорее всего, и
настаивали. Когда на дне третьей бутылки оставалось не боле ста грамм,
Семен вдруг заплакал, полез обниматься и заявил, что эту лампу он дарит
своим русским друзьям. Окончание нашего "банкета" получилось каким-то
скомканным. Лампа была у нас, Семен лежал на тахте и не подавал
признаков жизни. Петрович поднес зеркало к носу вьетнамца и, убедившись,
что Семен дышит, подтолкнул меня к выходу: нужно было попасть на судно
до возвращения команды.
Выйдя из хибары Семена, мы с Петровичем одновременно махнули рукой.
"И шо вы себе думаете?" Два рикши к нам и подъехало. Решили ребят не
обижать: расселись по повозкам. И назвав их Петром и Павлом, пустились в
порт. Алкоголь начал активно всасываться в кровь. Спустя квартал я
заметил, как Петрович сунул "Петру" сложенную купюру достоинством где-то
донгов 200 и тот прибавил обороты. Тачка Петровича удалялась.
Разгоряченный парами вьетнамской водки мозг принял это удаление за вызов
на соревнование. "Павел" получил 500 и расстояние начало стремительно
сокращаться. Когда я первый раз обогнал Петровича и торжествующе
оглянулся, шеф совал своему "водиле" очередной взнос: гонка
продолжалась. Это было удивительное состязание: с обеих рикш градом
лился пот, я чувствовал себя почти как жокей на ипподроме, когда
показался въезд в порт. Петрович пришел первым, взвился по трапу на борт
и исчез в надстройке. Я пошел менять лампу, по пути заглянул в каюту
шефа. Из душевой (она же туалет) доносились весьма характерные звуки.
То, что я принял за вызов к состязанию, оказалось просто физиологической
потребностью начальника.
На следующий день экипаж был собран для очередной лекции замполита, на
которой он еще раз рассказал о "фасаде капитализма", вьетнамских братьях
и недопустимости использования велорикш для перемещения по городу. "А то
вчера какие-то "америкашки" устроили гонку на велорикшах в районе нашего
торгпредства!" Оказывается, наши Петр с Павлом (парни те еще) кругами
возили нас по городу, чтобы побольше заработать. Благо еще, что
торгпредство размещалось метрах в пятидесяти от "трассы", а то и визу
могли бы отобрать. Болела голова и было стыдно.
приглашена на банкет в торговое представительство СССР. Пароход назначен
дежурным по связи - значит мне (радист) и начальнику рации приходится
остаться на рабочем месте.
Амбула: Весь экипаж, кроме вахтенных, укатил в торгпредство, а мы с
начальником вступили в связь с Родиной, которая длилась почти час, после
которого у нас перегорела лампа передатчика. Хохма состояла в том, что у
нас нечем было ее заменить. Но дежуривший на посту вьетнамский
пограничник, узнав о нашей беде, сообщил нам, что у его брата Семена
такая лампа есть и дал нам его адрес. Найти подобную лампу у вьетнамца
не фокус, поскольку лампа содержит золото.
Конечно же, вьетнамцы имеют свои имена, совершенно не похожие на наши.
Например, Семен назывался именем вроде Сень-минь-у, что согласитесь
трудновато для запоминания, поэтому часто их русские имена имели лишь
одну общую букву с реальными, что ничуть не смущало вьетнамцев. Часто
при знакомстве они называли оба своих имени, чтобы облегчить задачу
запоминания имени нам и себе не создать дополнительных трудностей: ведь
вы могли бы дать ему новое русское имя, на которое ему бы пришлось
откликаться.
Короче, поскольку дело не терпело отлагательства (Родина ждала выхода в
эфир), то мы решили с шефом ломануться на рикше. Добрались мы к Семену,
но за лампу он загнул такую цену, что стало стыдно за "вьетнамского
спекулянта", о чем мы ему и сообщили. В ответ Семен поведал нам грустную
историю о жизни своей семьи, об отце, который воевал с американцами, о
жене и четверых детях, которых надо чем-то кормить, и об уровне жизни в
странах азиатско-тихоокеанского региона в сравнении с вьетнамским
уровнем. Петровичу (начальник) стало жаль его, и послал он меня за
"Ламойкой". Так называется ядовитая спиртосодержащая смесь, которую
здесь приготовляют из риса. "Пошли дурака за водкой - он одну бутылку и
принесет"- говорит народная русская пословица. Чтобы не слышать это
выражение применительно ко мне, я взял две. Из закуски Семен предложил
сушеные семечки арбузов :-(. "Значит, у них так принято", - подумали мы и
закурили. Посидели, выпили. Семен начал лопотать
что-то о своих русских корнях и принес еще бутылку какого-то крепкого
напитка с изображением ящерицы на этикетке: на ней, скорее всего, и
настаивали. Когда на дне третьей бутылки оставалось не боле ста грамм,
Семен вдруг заплакал, полез обниматься и заявил, что эту лампу он дарит
своим русским друзьям. Окончание нашего "банкета" получилось каким-то
скомканным. Лампа была у нас, Семен лежал на тахте и не подавал
признаков жизни. Петрович поднес зеркало к носу вьетнамца и, убедившись,
что Семен дышит, подтолкнул меня к выходу: нужно было попасть на судно
до возвращения команды.
Выйдя из хибары Семена, мы с Петровичем одновременно махнули рукой.
"И шо вы себе думаете?" Два рикши к нам и подъехало. Решили ребят не
обижать: расселись по повозкам. И назвав их Петром и Павлом, пустились в
порт. Алкоголь начал активно всасываться в кровь. Спустя квартал я
заметил, как Петрович сунул "Петру" сложенную купюру достоинством где-то
донгов 200 и тот прибавил обороты. Тачка Петровича удалялась.
Разгоряченный парами вьетнамской водки мозг принял это удаление за вызов
на соревнование. "Павел" получил 500 и расстояние начало стремительно
сокращаться. Когда я первый раз обогнал Петровича и торжествующе
оглянулся, шеф совал своему "водиле" очередной взнос: гонка
продолжалась. Это было удивительное состязание: с обеих рикш градом
лился пот, я чувствовал себя почти как жокей на ипподроме, когда
показался въезд в порт. Петрович пришел первым, взвился по трапу на борт
и исчез в надстройке. Я пошел менять лампу, по пути заглянул в каюту
шефа. Из душевой (она же туалет) доносились весьма характерные звуки.
То, что я принял за вызов к состязанию, оказалось просто физиологической
потребностью начальника.
На следующий день экипаж был собран для очередной лекции замполита, на
которой он еще раз рассказал о "фасаде капитализма", вьетнамских братьях
и недопустимости использования велорикш для перемещения по городу. "А то
вчера какие-то "америкашки" устроили гонку на велорикшах в районе нашего
торгпредства!" Оказывается, наши Петр с Павлом (парни те еще) кругами
возили нас по городу, чтобы побольше заработать. Благо еще, что
торгпредство размещалось метрах в пятидесяти от "трассы", а то и визу
могли бы отобрать. Болела голова и было стыдно.