Флотские будни. Очки Семеныча.
У старого боцмана Семеныча были очки. С виду обычные очки, напоминающие
некий симбиоз защитных очков сталевара и очков первых воздухоплавателей.
Но зато они были сделаны лично Семенычем. Он выстрадал их долгими
вечерами, находясь в далекой Средиземке. К слову сказать, очки были
одновременно защитными и врачебно-диоптрическими. В них можно было, не
боясь получить увечье, разливать чугун и одновременно рассматривать
картинки в стимулирующих мужское воображение журналах, входить в
пораженную ипритом зону и просто спать в тихий час.
Так вот, был у Семеныча на пароходе дружок закадычный, тогда еще третий
механик, Денисыч. И пакостили они друг дружке по любому поводу. Хотя, на
их взгляд, это были вовсе не пакости, а всего лишь соленый морской юмор.
К примеру, боцман натягивал тонкий шкерт над самой палубой, поперек
дверного проема двери Денисыча и тут же приглашал механика к себе на
чаек...
Подслеповатый Денисыч шел, задевал шкерт домашними шлепанцами, падал,
бился головой о переборку, теряя вставную челюсть и контактные линзы.
По мнению Семеныча, это было весело.
Денисыч затаил обиду. Месть его была чудовищной. Тихой сапой, под самое
утро, Денисыч прокрался в каюту к спящему сном младенца боцману, взял со
столика его гиперзащитные очки, аккуратнейшим образом оклеил все линзы в
них калькой светло-молочного цвета, затем положил очки обратно на
столик, поджег целлулоидную расческу Семеныча, цинично погасил ее о
портянки боцмана и стал со злорадством наблюдать, как небольшие клубы
зловонного дыма наполняют пространство каюты. Немного повременив, для
усиления эффекта Денисыч закурил папиросы "Беломорканал" и, наконец,
решив, что уже пора, он громко крикнул в ухо боцмана "Пожар"... и ловко
отскочил в сторону. Семеныч мигом стартанул в подволок и, еще в полете
схватив со столица тонированные калькой очки, нацепил их себе на глаза.
А в глазах был сплошной туман. Однако за сорок лет работы на торговом
флоте все движения по аварийной тревоге у старика были отработаны до
автоматизма... То есть, экипировавшись в очки, Семеныч потянул носом
воздух и, убедившись в задымленности помещения, лихо впрыгнул в сапоги,
натянул спасжилет и каску, выскочил в коридор и, ощупывая переборки
руками, метнулся к шкафчикам с изолирующими аппаратами КИП-8,
безошибочно выбрал свой и, включившись в него, поскакал в столовую
команды с криком "Аварийная партия — на выход!". Денисыч следовал за
ним, стараясь не умереть со смеху.
И вот картина... Завтракающий экипаж и Семеныч. Но всей красе: очки под
калькой, сверху маски КИПа, под КИПом спасжилет, ниже спасжилета
фиолетовые семейные трусы и — финальный штрих - сапоги с торчащими из
них портянками в цветочек. Десять чайных ложечек одновременно упали в
десять чайных кружек... Наступила звенящая тишина. Обстановку разрядил
3-й штурман, который тихо и меланхолично предложил Семенычу дабы
окончательно войти в образ, одеть буденовку, повесить пластмассовый
автомат на шею, оседлать деревянного коника... И скакать, скакать,
скакать...
C уважением ко всем Морякам торгового флота.
некий симбиоз защитных очков сталевара и очков первых воздухоплавателей.
Но зато они были сделаны лично Семенычем. Он выстрадал их долгими
вечерами, находясь в далекой Средиземке. К слову сказать, очки были
одновременно защитными и врачебно-диоптрическими. В них можно было, не
боясь получить увечье, разливать чугун и одновременно рассматривать
картинки в стимулирующих мужское воображение журналах, входить в
пораженную ипритом зону и просто спать в тихий час.
Так вот, был у Семеныча на пароходе дружок закадычный, тогда еще третий
механик, Денисыч. И пакостили они друг дружке по любому поводу. Хотя, на
их взгляд, это были вовсе не пакости, а всего лишь соленый морской юмор.
К примеру, боцман натягивал тонкий шкерт над самой палубой, поперек
дверного проема двери Денисыча и тут же приглашал механика к себе на
чаек...
Подслеповатый Денисыч шел, задевал шкерт домашними шлепанцами, падал,
бился головой о переборку, теряя вставную челюсть и контактные линзы.
По мнению Семеныча, это было весело.
Денисыч затаил обиду. Месть его была чудовищной. Тихой сапой, под самое
утро, Денисыч прокрался в каюту к спящему сном младенца боцману, взял со
столика его гиперзащитные очки, аккуратнейшим образом оклеил все линзы в
них калькой светло-молочного цвета, затем положил очки обратно на
столик, поджег целлулоидную расческу Семеныча, цинично погасил ее о
портянки боцмана и стал со злорадством наблюдать, как небольшие клубы
зловонного дыма наполняют пространство каюты. Немного повременив, для
усиления эффекта Денисыч закурил папиросы "Беломорканал" и, наконец,
решив, что уже пора, он громко крикнул в ухо боцмана "Пожар"... и ловко
отскочил в сторону. Семеныч мигом стартанул в подволок и, еще в полете
схватив со столица тонированные калькой очки, нацепил их себе на глаза.
А в глазах был сплошной туман. Однако за сорок лет работы на торговом
флоте все движения по аварийной тревоге у старика были отработаны до
автоматизма... То есть, экипировавшись в очки, Семеныч потянул носом
воздух и, убедившись в задымленности помещения, лихо впрыгнул в сапоги,
натянул спасжилет и каску, выскочил в коридор и, ощупывая переборки
руками, метнулся к шкафчикам с изолирующими аппаратами КИП-8,
безошибочно выбрал свой и, включившись в него, поскакал в столовую
команды с криком "Аварийная партия — на выход!". Денисыч следовал за
ним, стараясь не умереть со смеху.
И вот картина... Завтракающий экипаж и Семеныч. Но всей красе: очки под
калькой, сверху маски КИПа, под КИПом спасжилет, ниже спасжилета
фиолетовые семейные трусы и — финальный штрих - сапоги с торчащими из
них портянками в цветочек. Десять чайных ложечек одновременно упали в
десять чайных кружек... Наступила звенящая тишина. Обстановку разрядил
3-й штурман, который тихо и меланхолично предложил Семенычу дабы
окончательно войти в образ, одеть буденовку, повесить пластмассовый
автомат на шею, оседлать деревянного коника... И скакать, скакать,
скакать...
C уважением ко всем Морякам торгового флота.