- 29 сентября 1926 года Наркомфин СССР утвердил условия 1-й Всесоюзной авиационной лотереи, организатором которой стал Осоавиахим. Первый тираж состоялся 8 мая 1927 года в Колонном зале Дома Советов.
В лотерее с призовым фондом 1 млн рублей (всего было выпущено 2 млн билетов стоимостью 50 копеек каждый, все они к моменту тиража оказались распроданы) разыгрывается 8 002 приза на общую сумму 111 401 рубль (невероятно низкий показатель – 11,4% от сборов!) в том числе 3 кругосветных путешествия, 15 путешествий по Европе и 45 по СССР, а также 4 000 круговых полетов над Москвой, Ленинградом и Харьковом. - Председатель тиражного комитета лотереи Валериан Куйбышев отметил уникальный формат лотереи: – «Сегодня, почти за два месяца до намеченного срока, состоится розыгрыш оригинальной лотереи, которая по характеру выигрышей является первой в мире. Общество приняло все меры к тому, чтобы осуществить полностью все выигрыши и поставить выигравших кругосветное и другие путешествия в наиболее благоприятные условия»
Стоит отметить, что главный приз лотереи был действительно необычным, шутка ли – кругосветное путешествие по маршруту: Москва – Берлин – Париж – Гавр – Нью-Йорк – Чикаго – Токио – Владивосток – Москва. При этом победителю обеспечивалась оплата всех связанных с поездкой расходов (оплата воздушных, сухопутных и морских путей сообщения, суточные, экипировка, оплата услуг переводчиков и проводников, заграничные паспорта и визы).
- На обложке «Огонька» - главный счастливчик СССР за весь 1927 год: 27-летний счетовод спичечной фабрики «Маяк» из Рыбинска Александр Казаринов, выигравший в лотерею Осоавиахима кругосветное путешествие по маршруту "СССР - Германия - Франция - США - Япония - СССР".
- Удивительно, но Казаринов никак не тянул на образ "простого советского человека из глубинки". Во-первых, он был беспартийным и в партию никак не стремился. Во-вторых, в биографии было немало сомнительных пятен: он родился и вырос в Рыбинске - столице тогдашней хлебной торговли России. Жил, судя по всему, в небедной семье, а в 16 лет устроился работать конторщиком в рыбинской конторе купца М.Н. Журавлева. После Гражданской войны, в которой он не участвовал, Казаринов поступил в Ленинградский политехнический институт, но потом бросил учебу, и, вернувшись в Рыбинск, устроился счетоводом на только что созданной спичечной фабрике «Маяк». Тем не менее, большевики отпустили счетовода в удивительный 71-дневный круиз - все-таки это были еще относительно либеральные времена нэпа.
- Из различных стран мира А.П. Казаринов писал в Рыбинск письма, которые публиковались в газете «Рабочий и пахарь». В первом сообщении читатели узнали, что:
«За два дня до отлета Осоавиахим снял с меня брюки, которые я протер за расчетным столом, снял косоворотку и заменил все это европейским костюмом…Несколько лет просидел я за расчетным столом на фабрике «Маяк» в городе Рыбинске и не думал, не гадал, что окажусь там, откуда пишу эти строки. В 11 часов утра мы уже опускались на Кенигсбергском аэродроме. Спустя два часа ко мне был приставлен переводчик. Я попросил показать достопримечательности старого немецкого города.
- Интересует ли Вас дом, в котором жил известный философ Кант? – спросил меня немец, будучи уверен в том, что о Канте служащий спичечной фабрики, вероятно, и не слышал. Кант меня интересовал мало, я бы с большей охотой познакомился с жизнью фабрик и заводов…».
- «…в 11 часов утра мы спустились в Кёнигсберге. Мой спутник пошел осматривать город, музеи, гавань и университет. Вечером мы встретились с ним и поехали в автомобиле к морю.
Уже была ночь, когда мы приехали в небольшой курорт под Кёнигсбергом – Кранц. Здесь было тихо и жизнь уже замерла. Но кругосветному путешественнику нет всегда возможности выбирать подходящее время для осмотра, иногда приходится провести и ночь в автомобиле, чтобы набраться новых впечатлений.
Луна то освещала землю и море своим холодным серебряным светом, то пряталась за тучи и тогда становилось темно и непроглядно. Моря не было видно – впереди зияла темная пасть, но оно чувствовалось по свежим бризам и по неугомонному рокоту набегающего и разбивающегося прибоя…»
- Желание А.П. Казаринова исполнилось уже в Берлине:
«Поехали осматривать город. Город красивый, много зелени и до того чистый, что обидно делается за наш Рыбинск и наш горкомхоз. Попросил отвезти меня в рабочий район. Чем ближе подъезжаешь к нему, тем чаще огромные постройки заменяются малыми, зелень уходит, скученность делается больше, и, наконец, попадаешь, если не в Рыбинск, то в слободу за Рыбинском. Маленькие захудалые постройки, магазинчики с очередями. Столовая для безработных с очередью побольше нашей.
Поехали на спичечную фабрику. Во-первых, поразили меня размеры фабрики. Вот если бы мой «Маяк» был таким! Внутри помещения образцовый порядок и чистота. Оборудование, машины, упаковочная привели меня в восторг. Если бы директор «Маяка» товарищ Березницкий мог посмотреть… Все здесь механизировано. Там, где у нас двенадцать человек работают, здесь только два-три. Мой переводчик разъяснил группе рабочих, что я сам с такой же фабрики в СССР. Тогда один старик в синем фартуке приблизился ко мне, показывая рукой позади меня и спросил: «Гут?». Я не понял, но качнул головой, а переводчик объяснил мне, что старик спрашивает, хорошо ли у нас в СССР. Тогда я еще несколько раз кивнул головой и даже для большей убедительности сказал: «Хорошо». Больше мне фабрик и заводов не показывали. Немцы вежливо отказывали».
- Париж А.П. Казаринов осматривал с двумя гражданками США: «Со мной осматривали город две американки. Одна – жена миллионера-банкира, а другая – крупного инженера. Ничего себе компанийка…Когда они узнали, что я из России, у американок поджилки затряслись. А когда мы проезжали мимо здания Французской коммунистической партии, американки, со страху, должно быть, закрыли глаза. На балконе развевался большой плакат с требованием освободить Сакко и Ванцетти. Чем-то родным повеяло. «Как у нас!» - вырвалось у меня к возмущению американок».
- В США А.П. Казаринов побывал в Нью-Йорке, Чикаго и Сан-Франциско. В окрестностях последнего А.А. Казаринову показали золотые прииски: «Я на россыпях. Остановился у группы рабочих. Когда я подошел совсем близко, все внимание перешло ко мне. Меня и переводчика обступили тесным кольцом и заставили рассказывать о СССР. Когда я сообщил им, как живут наши рабочие на Алданских приисках, переводчик мой испугался и попросил меня на этом закончить, так как энтузиазм, охвативший рабочих, был настолько велик, что оставался один шаг (по мнению переводчика) к социальному перевороту».
В гавани Нью-Йорка А.П. Казаринова из-за недоразумений с визой задержали и отправили в барак для нелегальных эмигрантов, но в течение двух часов разобрались, и рыбинец продолжил свое путешествие: «Первое, что меня поразило – это небоскребы. В первые дни эта необычайная высота домов подавляет. Вы ходите по улицам, закинув голову назад, и невольно стараетесь сосчитать точное число этажей. Потом это надоедает, и через два-три дня Вы уже совершенно уверены, что дома должны быть именно такой высоты».
- Заключительной страной в путешествии А.П. Казаринова стала Япония: «Пароход подплыл к Иокогаме. На пристани много полицейских. А один в штатском, должно быть, шпик (о нем я много слышал на пароходе), спросил по-русски: «Вы тот, который за полтинник выиграл путешествие у большевиков? Небось, рады, что, наконец, вырвались!».
3 октября 1927 года, пропутешествовав семьдесят один день, А.П. Казаринов возвратился в Рыбинск. И уже на следующий день он выехал в Москву, где ему предложили отправиться с лекциями по городам СССР и написать книгу о своем путешествии, которое стало лучшей рекламой лотереи только что созданного Осоавиахима. Правда, с тех пор простых советских граждан за границу старались не выпускать..