Лет двадцать назад в Германии дело было. В Бундесвере фельдфебель отчитывает личный состав: - Лентяи!!! Уроды!!! Плац не метён, автоматы нечищены, сапоги грязные! Все больше распаляясь, он продолжает: - Русские придут и что вы будете делать, говнюки? В строю абсолютная тишина, которую нарушает негромкий голос: - Да мы вообще-то уже здесь...

Хомяку купили пластиковый шар внутри которого он может гулять по квартире не рискуя быть раздавленным, а мне поможет сохранить проводку без повреждений. Глядя на то, как рассекает по квартире шар с хомяком внутри, я постиг весь тайный смысл слова - шароёбиться.

Совдеповское время, невыездное. Работал у нас в НИИ инженер с какой-то еврейской фамилией, скажем, Херзон. Тихо делал свою работу, и голоса его никто никогда не слышал. И вдруг задумал уезжать. Событие. Срочно собирается профсоюзное собрание. Выступают разные лидеры, типо, предатель Родины, страна тебя взрастила сцуко, идеологически воспитала. А наш Херзон сидит, голову повесил, и видно всем, что мучается парень, не в себе. Еще бы, ведь ему объясняют, что с его отъездом все покатится под откос к чертовой матери, весь мир во всем мире, ебать его гнилые кости. Когда клиент дозрел, согласно расчетам президиума, ему предоставили слово. "Товарищи!," - сказал он, и многие удивились тому, что он вообще может говорить. - "В этот исторический момент меня обуревают сложные чувства. Во-первых, я счастлив, что слышу всю эту хуйню в последний раз". Зал аплодировал стоя. Договорить ему не дали. А Херзон просто хотел сказать, что, во вторых, его ожидают многочисленные проблемы и трудности, с которыми неизбежно сталкиваются все переселенцы, и надеялся на прощение и сочуствие.