казалась просто безразмерной
дыра пробитая в душе
а кот пришёл улёгся сверху
и перекрыл её собой
мы заходили в город молча
с засохшей кровью на штыках
лишь марсельезу пел шатаясь
трубач с разрубленным лицом
с утра ушёл за индезитом
соврав дворянке столбовой
что через час вернусь с корытом
домой
