Зуйки- вершители судьбы
Знаете кто такие зуйки? А это птички такие безобидные. Но вот знаю я
одну даму, которой через этих птах однажды сильно не пофартило в жизни.
Хотя, как сказать…
Молоденькая барышня в начале 80-х годов устроилась на работу
машинисткой. И не где-нибудь, а в Зоологическом Институте АН СССР
(теперь РАН), что расположен в городе на Неве. Девушка, очень даже не
дурная собой, попала в академические сферы по большому блату, но при
этом свои служебные обязанности она выполняла великолепно, печатая с
фантастической скоростью и практически без ошибок. Начальство высоко
ценило профессиональные навыки дамы и использовало их на полную катушку,
поскольку никто лучше нее не мог напечатать стенографический отчет
какого-нибудь заседания, или набить текст докторской диссертации в
кратчайшие сроки, не говоря уже о текучке типа приказов, писем и т.п.
В то время, на которое пришлось данное происшествие, в ЗИНе проходила
могучая всесоюзная конференция по орнитологии. На нее съехались
исследователи птиц со всех уголков необъятного Советского Союза. Как
всегда бывает в таких случаях, программа заседаний утрясалась
окончательно в последний момент, перед самым открытием: кто-то из
докладчиков не прибыл, а кто-то наоборот приехал с готовым выступлением,
но без предварительной договоренности с оргкомитетом. Т.е. за несколько
минут до начала первого дня работы конференции председатель оргкомитета
весь в мыле прибежал с ворохом бумаг к нашей машинистке и в пулеметном
темпе стал диктовать названия сообщений и фамилии докладчиков, которые
должны будут выступить в ближайшие два часа. Машинистка в том же
пулеметном темпе отстучала положенное, и заветные листочки мгновенно
были доставлены в переполненный зал заседаний. Там их передали уже
задремавшему было в президиуме патриарху - председателю совещания -
90-летнему академику-пеньку. Хоть он и начал крепко впадать в маразм к
своим преклонным годам, но еще был годен дня того, чтобы с трибуны в
микрофон огласить фамилию выступающего и название сообщения, которые
были прописаны в переданной ему бумажке.
Два первых доклада прошли отлично, и пришла пора председательствующему
снова отрывать свои чресла от стула, напяливать пенсне на нос и
представлять нового докладчика, согласно имеющейся у него в кармане
бумажки. Темой этого сообщения были те самые пресловутые зуйки.
И вот представьте себе, на весь зал, полный кандидатов наук, докторов,
академиков, член-коров и т.п. и украшенный портретами вождей, чучелами
животных и пальмами в кадках, раздается:
«А теперь заслушаем сообщение доктора билологических наук Фомина
Александра Павловича на тему «Особенности биологии и распространения
уссурийских ХУЙКОВ».
(К несчастью для нашей девушки, именно буква «Х» на клавиатуре
соседствует с буквой «З», причем за обе эти буквы отвечает мизинец
правой руки, который в том роковом случае сделал мизерную промашку.)
Может быть, дело удалось бы замять, но полуживой председатель, услышав
хохоток, прокатившийся по залу, решил исправить свою ошибку в зачтении,
суть которой уразуметь ему было уже не под силу. Для этого он еще
несколько раз по слогам зачитал тему сообщения, но в конце неизменно
получалось «ХУЙ-КОВ». А публика в зале с каждой новой порцией «ХУЙ-КОВ»
все ниже оседала на своих стульях и в конце концов была уже решительно
неадекватной для восприятия докладов на любую тему. Пришлось в срочном
порядке объявлять незапланированный перерыв, а доклад с зуйками вообще
переносить на другой день.
Не будь этого случая, кто знает, может, барышня до сих пор сидела бы в
ЗИНе и набирала уже на компьютере перлы каких-нибудь докторишек. Но
зуйки с буквы «х» распорядились судьбой девушки иначе, и поэтому
несмотря на увольнение с работы с мягко говоря не лучшей
характеристикой, она не потерялась в той советской и этой постсоветской
жизни и сейчас руководит небольшой переводческой фирмой. Птиц этих
уссурийских она по прошествии некоторого времени сильно полюбила, и
специально ходила пару раз посмотреть на вершителей своей судьбы в музей
все того же Зоологического Института.
одну даму, которой через этих птах однажды сильно не пофартило в жизни.
Хотя, как сказать…
Молоденькая барышня в начале 80-х годов устроилась на работу
машинисткой. И не где-нибудь, а в Зоологическом Институте АН СССР
(теперь РАН), что расположен в городе на Неве. Девушка, очень даже не
дурная собой, попала в академические сферы по большому блату, но при
этом свои служебные обязанности она выполняла великолепно, печатая с
фантастической скоростью и практически без ошибок. Начальство высоко
ценило профессиональные навыки дамы и использовало их на полную катушку,
поскольку никто лучше нее не мог напечатать стенографический отчет
какого-нибудь заседания, или набить текст докторской диссертации в
кратчайшие сроки, не говоря уже о текучке типа приказов, писем и т.п.
В то время, на которое пришлось данное происшествие, в ЗИНе проходила
могучая всесоюзная конференция по орнитологии. На нее съехались
исследователи птиц со всех уголков необъятного Советского Союза. Как
всегда бывает в таких случаях, программа заседаний утрясалась
окончательно в последний момент, перед самым открытием: кто-то из
докладчиков не прибыл, а кто-то наоборот приехал с готовым выступлением,
но без предварительной договоренности с оргкомитетом. Т.е. за несколько
минут до начала первого дня работы конференции председатель оргкомитета
весь в мыле прибежал с ворохом бумаг к нашей машинистке и в пулеметном
темпе стал диктовать названия сообщений и фамилии докладчиков, которые
должны будут выступить в ближайшие два часа. Машинистка в том же
пулеметном темпе отстучала положенное, и заветные листочки мгновенно
были доставлены в переполненный зал заседаний. Там их передали уже
задремавшему было в президиуме патриарху - председателю совещания -
90-летнему академику-пеньку. Хоть он и начал крепко впадать в маразм к
своим преклонным годам, но еще был годен дня того, чтобы с трибуны в
микрофон огласить фамилию выступающего и название сообщения, которые
были прописаны в переданной ему бумажке.
Два первых доклада прошли отлично, и пришла пора председательствующему
снова отрывать свои чресла от стула, напяливать пенсне на нос и
представлять нового докладчика, согласно имеющейся у него в кармане
бумажки. Темой этого сообщения были те самые пресловутые зуйки.
И вот представьте себе, на весь зал, полный кандидатов наук, докторов,
академиков, член-коров и т.п. и украшенный портретами вождей, чучелами
животных и пальмами в кадках, раздается:
«А теперь заслушаем сообщение доктора билологических наук Фомина
Александра Павловича на тему «Особенности биологии и распространения
уссурийских ХУЙКОВ».
(К несчастью для нашей девушки, именно буква «Х» на клавиатуре
соседствует с буквой «З», причем за обе эти буквы отвечает мизинец
правой руки, который в том роковом случае сделал мизерную промашку.)
Может быть, дело удалось бы замять, но полуживой председатель, услышав
хохоток, прокатившийся по залу, решил исправить свою ошибку в зачтении,
суть которой уразуметь ему было уже не под силу. Для этого он еще
несколько раз по слогам зачитал тему сообщения, но в конце неизменно
получалось «ХУЙ-КОВ». А публика в зале с каждой новой порцией «ХУЙ-КОВ»
все ниже оседала на своих стульях и в конце концов была уже решительно
неадекватной для восприятия докладов на любую тему. Пришлось в срочном
порядке объявлять незапланированный перерыв, а доклад с зуйками вообще
переносить на другой день.
Не будь этого случая, кто знает, может, барышня до сих пор сидела бы в
ЗИНе и набирала уже на компьютере перлы каких-нибудь докторишек. Но
зуйки с буквы «х» распорядились судьбой девушки иначе, и поэтому
несмотря на увольнение с работы с мягко говоря не лучшей
характеристикой, она не потерялась в той советской и этой постсоветской
жизни и сейчас руководит небольшой переводческой фирмой. Птиц этих
уссурийских она по прошествии некоторого времени сильно полюбила, и
специально ходила пару раз посмотреть на вершителей своей судьбы в музей
все того же Зоологического Института.