Алфавитный указатель: И – Искушения
Моя престарелая тётя, которая получала информацию об окружающем мире из русской классики и сериалов, была уверена, что журналистика есть бездна искушений. Что мне непременно придется переспать с каким-нибудь важным дядькой за эксклюзив и мне будут предлагать мешки грязных денег за то, чтобы я не печатала какой-нибудь компромат. Это для коллег и друзей я как бы вся из ума и принципов сложена, а для тети – неразумное дитя, которое не отличает подкуп от почётной грамоты и готово целовать личными губами любую казённую харю.
Так что расскажу про искушения журналиста.
Может быть, где-нибудь в сериалах предлагают купюрные котлеты за то, чтобы журналист о чем-то не писал, а эксклюзивы подкидывают под дверь. В жизни среднестатистического провинциального корреспондента такое случается примерно никогда. Насчет нехватки подкупа в организме я ни разу не переживала: и так понятно, что придется гордо отказываться.
Но вот эксклюзивы, за которые не жалко переспать, - хотела бы я на них посмотреть, ей-богу. С ними как? Приходит в редакцию мужичок (всегда мужичок средних лет, никогда не молодой и не баба) такого вида… Как говорится, не сифилитик, а филателист. И таинственным шёпотом сообщает: «У меня для вас есть эксклюзив!» А потом оказывается, что он написал книгу, где рассказал всю правду про наше прогнившее общество, и готов дать газете право первой напечатать рукопись, которая потрясет основы, и мир не будет прежним. Он смиренно соглашается разделить с газетой будущую славу и даже не просит гонорар. Ты отделываешься от него под предлогом, что тебе надо срочно в засаду и рожать, он покладисто уходит – а потом каждую неделю возвращается, и ты бегаешь от него по этажам с элементами каскадерских трюков и авторской хореографии. Тут можно согласиться переспать только с одной целью – чтоб он навсегда исчез с горизонта.
И всё же тётя моя была убеждена, что я чего-то недоговариваю о своей работе, и всякий раз подозрительно меня оглядывала. Не знаю, что она хотела увидеть в моем изменившемся моральном облике, – выпадающее из подмышки дилдо, торчащие из штанины секретные бумаги, которые перед прочтением надо съесть, или, может, включаемый сжатием ягодиц диктофон…
Гены пальцем не размажешь. Из меня получился самый скучный журналист, какой только может быть, не познавший ни разврата на рабочем месте, ни сладкого привкуса неправедных денег, ни щекочущего нервы компромата, за которым надо ехать на стрелку ночью на кладбище, ни пьяного угара на секретной базе. Но для тёти я все равно была дитя порока.
Вот такая ботва, товарищи.
