Корректор и директор
Если разбудить моих коллег через сто лет и спросить, что делает SallyKS, они ответят: «Пьёт и ворует Ищет корректора».
Такая, понимаете, дефицитная специальность.
Предыдущий корректор подавала большие надежды. Это была пенсионерка Серафима Андреевна, у которой ни одна запятая не проскочила бы мимо текста, а топонимы она правила как боженька. И только я расслабила булки, как сразу вы…яснилось, что пожилая дама имеет одну, но пламенную страсть – собак. Однажды весь офис содрогнулся от ее крика в телефонную трубку: «Да чтоб ты сдох!» - и она куда-то унеслась быстрее, чем я успела договорить «а что, собственно, происходит, Серафима Андре…» А говорила, еле ходит.
Оказалось, ее муж выгуливал собаку Жулю, не уследил, и Жуля нажралась чего-то неправильного, блевала и обещала жаловаться в Гринпис. А у мужа лапки, нести животину к ветеринару он не мог. А собаку эту корректор наша любила куда больше, чем мужа. Через два часа она вернулась на рабочее место, извинилась за самовольную отлучку и пообещала, что весь объем работы выполнит в срок.
Мы сначала отнеслись к этому с пониманием. Мало ли, какие бывают бесценные домашние животные и трепетные владельцы. Я вот чуть не окочурилась от переживаний, когда поцарапала новую сумку, а ведь она даже ни разу не вильнула мне хвостиком.
Потом Серафима Андреевна показала себя, когда нужно было править текст, где упоминалось, что у мужика была собака, он ее любил, а потом она умерла. По ее словам, из текста было непонятно, предпринимал ли он усилия по недопущению этой кончины или нет, поэтому читать она не может – ибо не нанималась работать на живодеров.
- У меня от таких текстов сердце болит, а я себе не враг, - заявила Серафима Андреевна.
- Если вы у нас работаете – вы читаете то, что вам приносят, - сказала я.
После этого корректор просочилась к директору Сергею и плакала, что физически не в состоянии выносить жестокий мир, который требует гибели собак.
Директор спасовал перед слезами старушки и попросил меня найти на этот конкретный текст другого корректора – там работы было всего ничего. Нет, у нас не столица. Мы не можем указывать людям на дверь за любой косяк, потому что в некоторых случаях такой дефицит кадров – хоть сама ложись. У нас не столичные зарплаты, когда человеку можно просто накинуть денег, чтобы он перестал кочевряжиться либо даже не начинал. И все же я разозлилась. И сказала директору, что отныне по всем вопросам Серафима Андреевна будет ходить сразу к нему.
Дальше пошло еще веселее. Приходит Серафима Андреевна на работу и рыдает. «Муж умер?» - неуверенно предположил кто-то. «Да нет, скорее Жуля», - ответили более знающие люди. Оказалось, в интернете выложили трагическую историю какой-то собаки, пострадавшей от злых людей, и ей надо на лечение то ли сто, то ли сто сорок тысяч. Много, короче. И Серафима Андреевна начала собирать деньги. Подходила к каждому сотруднику и просила дать «хотя бы тысячу».
- Я дала десять, - говорила, давясь рыданиями.
Что старушка наша честная и все деньги пошли бы исключительно на исцеление собаки – тут я могу поручиться. Но коллеги проявили черствость и скидывались максимум по стольнику. Достойное собаколюбие опять явил лишь директор, выдавший тысячу, – но, замечу в скобках, не на собаку, а просто чтобы Серафима Андреевна ушла из кабинета. А то она хотела, чтобы он своим волевым решением призвал сотрудников скидываться активнее. Но это тоже была его стратегическая ошибка, потому что корректор окончательно безмерно его полюбила. Беспокоить его в рабочее время по нерабочим вопросам директор запретил, и она вечером караулила его у выхода из здания – чтобы рассказать, как продвинулся сбор, какое у травмированной собаки самочувствие, какой пульс и когда ей будет проведена очередная операция.
Вообще всё, что наш Сергей узнал о нашем корректоре, он узнал против своей воли. Например, что всю пенсию она тратит на собак – одну свою и восемь беспризорных собак, которые живут во дворах неподалеку. Что ее уже дважды обманывали мошенники, предлагая скинуться на каких-то четвероногих страдальцев из других регионов, и она переводила от пяти до восьми тысяч неустановленным лицам, но не утратила убеждений.
И вот директор выглядывает из окна – а она всё сторожит у входа. Ждет благодарную публику. И тогда он позвал меня в кабинет и попросил ее как-то отвлечь.
- Как жаль, ничего в голову не приходит, - сказала я. Типа, хрен вам, уважаемый Сергей Михайлович, а не взаимопомощь.
- Как она меня заебала, - вдруг сказал директор. Это было первое матерное слово, которое я от него слышала. Я думала, что его нецензурный максимум – унылое сопение и выпяченная губа. И уже открыла было рот, чтобы напомнить, какой страшный удар он мне нанес, когда пошел на поводу у безумной старушки, а не у меня – еще не вполне старушки и не настолько безумной, но он перебил, впервые назвав меня на «ты» и не по имени-отчеству:
– Салли, да, да, ты была права, но не начинай, пожалуйста. Просто отвлеки ее, я по-тихому уйду.
Когда тебя так культурно попросили, отказать же невозможно. И я отвлекла Серафиму Андреевну. Директор свалил огородами.
Но корректор еще долго пользовалась возникшей между ними доверительной близостью. Сначала добилась, чтобы ей дали возможность работать удалённо. Я возражала, но кто бы меня послушал. Дело в том, что большинство корректоров, действительно, спокойно работают из дома, но наша старушка с компьютером не дружила, так что уносила распечатанные тексты и приносила исчирканные. Мы ее довольно долго уговаривали: давайте научим вас работать в программе и выдадим казённый ноутбук. Она пошла в категорический отказ. Получался бардак. Директор готов был мириться с бардаком, чтобы не сигать из окна каждый раз, когда под дверями рыскала Серафима Андреевна, но мне поднадоело. А она пошла дальше: стала требовать, чтобы ей выдали корпоративную сим-карту, ибо она слишком много времени тратит на переговоры с офисом. Директор обещал подумать.
Но в глобальном смысле его капитуляция перед корректорским напором нифига не помогла. Потому что спустя некоторое время перед сдачей крупного проекта она вдруг взяла неделю за свой счёт – её Жуля покинула наш грешный мир, и Серафиме Андреевне требовалось время, чтобы пережить утрату. Слабым голосом из-за запертой двери она сообщила нашему гонцу с пачкой текстов, что не сможет их читать, и неделю ее лучше не беспокоить. Ненене, я все понимаю, личная собака дороже казенного проекта, но в коллективе, где сроки – это всё, такие переживательные старушки нахуй не нужны.
В общем, я сейчас ищу нового корректора, а Серафима Андреевна – новую работу. У нас обеих продвигается туго. У меня – потому что специальность дефицитная и все профи давно пристроены, приходится искать среди тех, кто поплоше. У нее – потому что внезапно выяснилось, что все корректоры сидят по домам и работают с компьютера, а распечатки только мы таскали.
Теперь она посмотрела на нашу контору совершенно другими глазами – типа, нормальные же ребята были. И даже SallyKS не опричник боевой и политической подготовки, а вполне себе адекватная женщина. Да, собак тут любили недостаточно крепко, но это у них просто хорошей Жули не было. Но мы смотрим на Серафиму Андреевну всё теми же глазами. Поэтому наша новая встреча не состоится.
