Байки
Как-то давным-давно в одно прекрасное, по настоящему прекрасное
субботнее утро моя дорогая жена, вскочив с постели чуть ли не с первыми
лучами солнца, с весёлым таким рыком "Блин! Сегодня ж Мама на
минутку-другую собиралась нас навестить, посмотреть, как живём" начала
устраивать в рамках отдельно взятой квартиры идеальную семью. В чём и
преуспела весьма изрядно. Почти что совсем без угроз, скандалов,
разводов и прочих шума-пыли уже к обеду жилище наше если и не являло
собой сам Небесный Храм Чистоты и Гармонии, то, как минимум, на
удалённый офис филиала его дочерней фирмы тянуло вполне. То есть, Маму
на порог пустить и даже напоить чаем было не стыдно.
Правда, всю эту благостную умильность за малым не испортил в последний
момент мой закадычный друг Джонник-панк (цн), внезапно заявившийся к нам
в гости в своём обновлённом амплуа - с неизменным зелёным ирокезом, с
миллионом колечек-серёжек во всех ушах, но зато почему-то в отутюженных
брючках и в белой-пребелой накрахмаленнной рубахе с приколотыми на ней
тринадцатью октябрятскими звёздочками. Мы даже выгнать его, такого
славного, к ебеням собачьим сначала хотели. Но потом вдруг подумали и
решили, что так оно даже к лучшему. Маме ж, наверное, всё равно добрые
участливые люди или уже настучали, или вот-вот настучат, что мы с
панками дружим и что эти панки к нам домой ходят. И будет она это знать,
знать и переживать, представляя себе невесть что, по обыкновению самое
ужасное. А так - посмотрит на этого милого обаятельного парня в
брючках-рубашечке и вселится в неё надёжная уверенность, что панки - это
не придурочные алкоголики-наркоманы, а просто причёска такая. Звёздочки
и серёжки ведь снять же можно, если для святого дела. Сняли. И оставили
Джонника. А для комплекта и меня в рубашечку приодели, такую же белую и
накрахмаленную.
В общем, к приходу Мамы у нас всё чин-чинарём было. И даже лучше. В
одной комнате - наш замечательный сынуля в белых носочках в Вар Крафт
режется, бабушку ждёт, в другой комнате - мы с Джонником в белых
рубашечках с открытыми и приветливыми лицами на неподключенных гитарках
музицируем, на кухне - пирог домашний яблочный, самовар хохломской и
прочие вареньи-лимоны на белой скатёрочке, в коридоре - кот с бантиком
(жалко, блять, что не с белым - не нашли). Прям хоть бери, фотографируй
и отсылай на обложку "Сторожевой Башни" или ещё куда подальше.
Посмотрела жёнушка моя восторженными глазами на всё это великолепие
(даже, наверное, "Заебись!" подумала), смахнула набежавшую слезу, и
упорхнула встречать Маму, сказав на всякий случай "Ведите себя хорошо".
Вот лучше б не говорила. Ибо даже совсем нормальные, не склонные к
рефлексии люди, заслышав "Ведите себя хорошо" начинают самым активным
образом предаваться философским измышлениями на тему "Что такое хорошо"
и, как следствие, расширяются сознанием до удивительнейших открытий "Что
такое плохо".
А мы с Джонником, чего греха таить, нормальными не были сроду. Да и
времени на обдумывание у нас не было. Не было его даже на то, чтоб
обмолвиться-переглянуться, ведь в запасе всего каких-то две-три минуты,
Мама во дворе, считай. А посему, как только закрылась дверь, мы быстро,
но предельно организованно ринулись на кухню. На раз-два-три
практически.
Раз - рюмки, два - холодильник, три - бутылка, раз - разлили, два - а
чем закусим, три - лимоном, раз - отставить, два - а чем же, три - да
соком же. Хорошим таким соком, виноградным, самотканным. Как раз рядом с
водкой стоит, зря что ли.
... Вот хрен его знает, что там в этой бутылке произошло, ибо не химик
я, и хрен, опять же, его знает, как оно всё это там поместилось, но
когда я бутылочку откупорил, хватило на всё и на всех. И на стены, и на
пирог домашний яблочный, и на самовар хохломской и на белые
скатёрочки-занавесочки и даже на кота с бантиком, зашедшего
полюбопытствовать, что за суета такая. За рубашечки наши белые и
накрахмаленные вааще ни слова не скажу и просто промолчу. Вот ни фига не
преувеличиваю - как будто Всемирный Донорский Банк у меня на кухне в
одну секунду взял и лопнул. С треском, блять. Даже с потолка, не то, что
капало, - стекало.
А тут и жена с Мамой, конечно же, пришли.
Ну и всё.
субботнее утро моя дорогая жена, вскочив с постели чуть ли не с первыми
лучами солнца, с весёлым таким рыком "Блин! Сегодня ж Мама на
минутку-другую собиралась нас навестить, посмотреть, как живём" начала
устраивать в рамках отдельно взятой квартиры идеальную семью. В чём и
преуспела весьма изрядно. Почти что совсем без угроз, скандалов,
разводов и прочих шума-пыли уже к обеду жилище наше если и не являло
собой сам Небесный Храм Чистоты и Гармонии, то, как минимум, на
удалённый офис филиала его дочерней фирмы тянуло вполне. То есть, Маму
на порог пустить и даже напоить чаем было не стыдно.
Правда, всю эту благостную умильность за малым не испортил в последний
момент мой закадычный друг Джонник-панк (цн), внезапно заявившийся к нам
в гости в своём обновлённом амплуа - с неизменным зелёным ирокезом, с
миллионом колечек-серёжек во всех ушах, но зато почему-то в отутюженных
брючках и в белой-пребелой накрахмаленнной рубахе с приколотыми на ней
тринадцатью октябрятскими звёздочками. Мы даже выгнать его, такого
славного, к ебеням собачьим сначала хотели. Но потом вдруг подумали и
решили, что так оно даже к лучшему. Маме ж, наверное, всё равно добрые
участливые люди или уже настучали, или вот-вот настучат, что мы с
панками дружим и что эти панки к нам домой ходят. И будет она это знать,
знать и переживать, представляя себе невесть что, по обыкновению самое
ужасное. А так - посмотрит на этого милого обаятельного парня в
брючках-рубашечке и вселится в неё надёжная уверенность, что панки - это
не придурочные алкоголики-наркоманы, а просто причёска такая. Звёздочки
и серёжки ведь снять же можно, если для святого дела. Сняли. И оставили
Джонника. А для комплекта и меня в рубашечку приодели, такую же белую и
накрахмаленную.
В общем, к приходу Мамы у нас всё чин-чинарём было. И даже лучше. В
одной комнате - наш замечательный сынуля в белых носочках в Вар Крафт
режется, бабушку ждёт, в другой комнате - мы с Джонником в белых
рубашечках с открытыми и приветливыми лицами на неподключенных гитарках
музицируем, на кухне - пирог домашний яблочный, самовар хохломской и
прочие вареньи-лимоны на белой скатёрочке, в коридоре - кот с бантиком
(жалко, блять, что не с белым - не нашли). Прям хоть бери, фотографируй
и отсылай на обложку "Сторожевой Башни" или ещё куда подальше.
Посмотрела жёнушка моя восторженными глазами на всё это великолепие
(даже, наверное, "Заебись!" подумала), смахнула набежавшую слезу, и
упорхнула встречать Маму, сказав на всякий случай "Ведите себя хорошо".
Вот лучше б не говорила. Ибо даже совсем нормальные, не склонные к
рефлексии люди, заслышав "Ведите себя хорошо" начинают самым активным
образом предаваться философским измышлениями на тему "Что такое хорошо"
и, как следствие, расширяются сознанием до удивительнейших открытий "Что
такое плохо".
А мы с Джонником, чего греха таить, нормальными не были сроду. Да и
времени на обдумывание у нас не было. Не было его даже на то, чтоб
обмолвиться-переглянуться, ведь в запасе всего каких-то две-три минуты,
Мама во дворе, считай. А посему, как только закрылась дверь, мы быстро,
но предельно организованно ринулись на кухню. На раз-два-три
практически.
Раз - рюмки, два - холодильник, три - бутылка, раз - разлили, два - а
чем закусим, три - лимоном, раз - отставить, два - а чем же, три - да
соком же. Хорошим таким соком, виноградным, самотканным. Как раз рядом с
водкой стоит, зря что ли.
... Вот хрен его знает, что там в этой бутылке произошло, ибо не химик
я, и хрен, опять же, его знает, как оно всё это там поместилось, но
когда я бутылочку откупорил, хватило на всё и на всех. И на стены, и на
пирог домашний яблочный, и на самовар хохломской и на белые
скатёрочки-занавесочки и даже на кота с бантиком, зашедшего
полюбопытствовать, что за суета такая. За рубашечки наши белые и
накрахмаленные вааще ни слова не скажу и просто промолчу. Вот ни фига не
преувеличиваю - как будто Всемирный Донорский Банк у меня на кухне в
одну секунду взял и лопнул. С треском, блять. Даже с потолка, не то, что
капало, - стекало.
А тут и жена с Мамой, конечно же, пришли.
Ну и всё.
