С одобрением
Четвертая часть про слесаря-сантехника с дурацким ФИО инопланетного характера. Называется "С одобрением", хотя я его, как вы понимаете не испытываю. Первая называлась С надеждой, вторая - С улыбкой, третья С вызовом. Теперь - С одобрением.
Депутат всенародно избранной государственной думы Морис Вячеславович грыз яблоко и спал. Он спал и ему снилось, что он депутат всенародно избранной государственной думы спит, грызет яблоко и видит сон, в котором ему снится, что он, Морис Вячеславович грызет яблоко, спит и видит сон…
Этой зарождающейся рекурсии немало способствовала настырная капель из прохудившегося кухонного крана. Блям, - со звоном падала капля на гранит посудной мойки, - блям, - разлеталась она мелкими брызгами, рождая очередную ступень депутатской рекурсии. Блям, - падала капля и точила камень и депутата.
До того как заснуть за грызьбой по яблоку Морис Вячеславович звонил в депутатский ЖЭК, что бы вызвать слесаря-сантехника.
- Алло! – грозно басил в трубку Морис Вячеславович, - это ЖЭК? Пришлите мне немедленно слесаря-сантехника! У меня течет кран!
- Кран течь не может, - нахально съехидничал в ответ телефон, - он не текучий в условиях вашей кухни, может течь только из крана, например, вода.
- Кто говорит?! – возмутился депутат ученостью телефона, - Пурсенко ты, что ли? Ему образованием руководить надо, а он по ЖЭКам расшучивает.
- Вы что издеваетесь? Тут никаких Пурсенко быть не может это вам не прачечная, - обиделся телефон, - с вами, Морис Вясеславович, говорит слехарь-сантехник Дмитрий Наркисович Мамин и это ЖЭК.
- Хватит болтать!, - Морис Вячеславович попытался поставить на место зарвавшийся телефон, - раз у сантехника такое дурацкое имя-отчество – то приходите ко мне незамедлительно и ремонтируйте кран, из которого капает.
- Незамедлительно - не положено, - продолжала наглеть трубка. – Незамедлительно мы не ходим. Мы ходим в удобное для вас время.
- В какое время вы ходите? – растеряно переспросил Морис Вячеславович.
- В удобное для вас время! – отчеканила трубка, - Вы должны знать, что самое удобное для вас время - это третий час полуночи.
- Это почему это?! – начал было возмущаться Морис Вячеславович, но неожиданно для себя взял и понял, что самым удобным для него временем всегда был именно третий час полуночи, спорить дальше не стал, а стал думать о, пришедшем ему в голову, новом законе.
Этот закон устанавливал обязательное подчинение слесарей-сантехников депутатам всенародно избранной государственной думы. Депутат думал над третьим словом законодательной преамбулы, когда взял яблоко, немного погрыз, заснул и продолжил грызть яблоко спящим.
Был ровно третий час по полуночи, когда деревянное окно из ламелей английского баобаба на депутатской кухне распахнулось. В темном проеме окна, закрывала звезды, еще более темная человеческая фигура. Немного позакрывав звезды, фигура шагнула вперед, спрыгнула с подоконника в светлую кухню и оказалась слесарем-сантехником Дмитрием Наркисовичем Маминым в синем комбинезоне с множеством карманов и молний. Мамин критически оглядел Мориса Вячеславовича, не переставшего грызть свое яблоко и тихо спросил:
- На что жалуемся, уважаемый?
Удивительным образом, но обращался Мамин совсем не к депутату, а к прохудившемуся крану. Внимательный наблюдатель, к нашему сожалению, отсутствующий на кухне, обязательно обратил бы внимание, что кран от слов Мамина вздрогнул, немного зашевелился и выдавил из себя несколько капель, похожих на слезы.
- Блямс, блямс, блямс, - ударила капель в гранитную мойку, - блямс.
- Ну уж… - Посочувствовал крану Мамин, - на альфе Лебедя легче не было, это вы, батенька, хватили.
- Блямс, - кран уронил новую каплю, - блямс, блямс, блямс.
- Менять? – притворно удивился Дмитрий Наркисович, - менять еще рано. Еще срок не вышел. Он только начался этот срок, между нами, специалистами, говоря. Так что попробуем починить.
На этих словах Мамина воздух кухни сгустился рядом с головой Мориса Вячеславича и образовал из себя открытый чемоданчик слесарного вида с блестящими фитюльками внутри. немного подумав, выбирая нужный инструмент, Дмитрий Наркисович, пощипал плотную поросль на своем подбородке, извлек из чемоданчик прибор, похожий на пульт дистанционного управления, наставил его на депутата и защелкал кнопками.
Через несколько минут он закончил, упаковал прибор и закрыл крышку чемоданчика, отчего тот сразу исчез.
- Ну вот и все, - снова обратился Мамин к крану, - А вы говорили – менять. Менять не нужно, нужно чинить. Вполне еще работоспособен. Больше он вам своими снами мешать не будет – гарантирую. Никаких рекурсий.
Из крана вытекла было большая капля, немного повисела, раздумывая над ситуацией, и всосалась обратно.
Мамин ступил на подоконник все еще распахнутого окна и шагнул в ночной воздух с чувством выполненного долга. Дмитрий Наркисович закрыл за собой окно и посмотрел на Мориса Вячеславовича. Депутат по-прежнему грыз яблоко и спал. Ему снилось, что на него смотрит слесарь-сантехник. С одобрением.
Депутат всенародно избранной государственной думы Морис Вячеславович грыз яблоко и спал. Он спал и ему снилось, что он депутат всенародно избранной государственной думы спит, грызет яблоко и видит сон, в котором ему снится, что он, Морис Вячеславович грызет яблоко, спит и видит сон…
Этой зарождающейся рекурсии немало способствовала настырная капель из прохудившегося кухонного крана. Блям, - со звоном падала капля на гранит посудной мойки, - блям, - разлеталась она мелкими брызгами, рождая очередную ступень депутатской рекурсии. Блям, - падала капля и точила камень и депутата.
До того как заснуть за грызьбой по яблоку Морис Вячеславович звонил в депутатский ЖЭК, что бы вызвать слесаря-сантехника.
- Алло! – грозно басил в трубку Морис Вячеславович, - это ЖЭК? Пришлите мне немедленно слесаря-сантехника! У меня течет кран!
- Кран течь не может, - нахально съехидничал в ответ телефон, - он не текучий в условиях вашей кухни, может течь только из крана, например, вода.
- Кто говорит?! – возмутился депутат ученостью телефона, - Пурсенко ты, что ли? Ему образованием руководить надо, а он по ЖЭКам расшучивает.
- Вы что издеваетесь? Тут никаких Пурсенко быть не может это вам не прачечная, - обиделся телефон, - с вами, Морис Вясеславович, говорит слехарь-сантехник Дмитрий Наркисович Мамин и это ЖЭК.
- Хватит болтать!, - Морис Вячеславович попытался поставить на место зарвавшийся телефон, - раз у сантехника такое дурацкое имя-отчество – то приходите ко мне незамедлительно и ремонтируйте кран, из которого капает.
- Незамедлительно - не положено, - продолжала наглеть трубка. – Незамедлительно мы не ходим. Мы ходим в удобное для вас время.
- В какое время вы ходите? – растеряно переспросил Морис Вячеславович.
- В удобное для вас время! – отчеканила трубка, - Вы должны знать, что самое удобное для вас время - это третий час полуночи.
- Это почему это?! – начал было возмущаться Морис Вячеславович, но неожиданно для себя взял и понял, что самым удобным для него временем всегда был именно третий час полуночи, спорить дальше не стал, а стал думать о, пришедшем ему в голову, новом законе.
Этот закон устанавливал обязательное подчинение слесарей-сантехников депутатам всенародно избранной государственной думы. Депутат думал над третьим словом законодательной преамбулы, когда взял яблоко, немного погрыз, заснул и продолжил грызть яблоко спящим.
Был ровно третий час по полуночи, когда деревянное окно из ламелей английского баобаба на депутатской кухне распахнулось. В темном проеме окна, закрывала звезды, еще более темная человеческая фигура. Немного позакрывав звезды, фигура шагнула вперед, спрыгнула с подоконника в светлую кухню и оказалась слесарем-сантехником Дмитрием Наркисовичем Маминым в синем комбинезоне с множеством карманов и молний. Мамин критически оглядел Мориса Вячеславовича, не переставшего грызть свое яблоко и тихо спросил:
- На что жалуемся, уважаемый?
Удивительным образом, но обращался Мамин совсем не к депутату, а к прохудившемуся крану. Внимательный наблюдатель, к нашему сожалению, отсутствующий на кухне, обязательно обратил бы внимание, что кран от слов Мамина вздрогнул, немного зашевелился и выдавил из себя несколько капель, похожих на слезы.
- Блямс, блямс, блямс, - ударила капель в гранитную мойку, - блямс.
- Ну уж… - Посочувствовал крану Мамин, - на альфе Лебедя легче не было, это вы, батенька, хватили.
- Блямс, - кран уронил новую каплю, - блямс, блямс, блямс.
- Менять? – притворно удивился Дмитрий Наркисович, - менять еще рано. Еще срок не вышел. Он только начался этот срок, между нами, специалистами, говоря. Так что попробуем починить.
На этих словах Мамина воздух кухни сгустился рядом с головой Мориса Вячеславича и образовал из себя открытый чемоданчик слесарного вида с блестящими фитюльками внутри. немного подумав, выбирая нужный инструмент, Дмитрий Наркисович, пощипал плотную поросль на своем подбородке, извлек из чемоданчик прибор, похожий на пульт дистанционного управления, наставил его на депутата и защелкал кнопками.
Через несколько минут он закончил, упаковал прибор и закрыл крышку чемоданчика, отчего тот сразу исчез.
- Ну вот и все, - снова обратился Мамин к крану, - А вы говорили – менять. Менять не нужно, нужно чинить. Вполне еще работоспособен. Больше он вам своими снами мешать не будет – гарантирую. Никаких рекурсий.
Из крана вытекла было большая капля, немного повисела, раздумывая над ситуацией, и всосалась обратно.
Мамин ступил на подоконник все еще распахнутого окна и шагнул в ночной воздух с чувством выполненного долга. Дмитрий Наркисович закрыл за собой окно и посмотрел на Мориса Вячеславовича. Депутат по-прежнему грыз яблоко и спал. Ему снилось, что на него смотрит слесарь-сантехник. С одобрением.