Байки
Рейс Торонто-Лондон. Садимся поздним вечером в самолет, спим себе в креслах и утром выходим в Лондоне относительно свежими и сразу в офис на работу.
Но не в этот раз. За два ряда кресел впереди меня садится беременная мамаша с маленьким монстром лет 6-7. Монстр сел в кресло, огляделся и завыл. Хотя слово «вой» даже близко не передает то, как издаваемые маленьким чудовищем звуки действовали на нервную систему. Что-то среднее между визгом свиньи, ведомой на убой, и воплями дьявола из тела девочки в фильме «Экзорсист».
Надежда на то, что орущий припиздыш скоро устанет и заткнется, умерла после первого часа полета. Мерзкое вопящее существо начало бегать по салону самолета. Его усталая беременная мамаша пыталась бегать за ним и хоть как-то его успокоить, но скоро сдалась.
Стюардессы и прочие пассажиры морщились, пытались прикрыть уши шумоподавляющими наушниками. Но что нам всем на самом деле было нужно, так это наушники для работы с перфоратором, которые, увы, в пассажирский комплект не входят.
В конце второго часа неприрывного воя, одна пассажирка не выдержала и чуть не выкрикнула мамаше мерзавца: «Да сделайте же что-нибудь». Мамаша вышла на середину прохода, обернулась ко всем нам, обвела нас уставшим, затравленным взглядом и ответила:
- А что я могу? Если бы я могла его отшлепать... Но ведь кто-нибудь обязательно полицию вызовет... Ну и что я по-вашему могу сделать?
Я вам честно скажу. Так я устал от этих звуков, что черт меня дернул вспомнить Макаренко с его колониями для малолетних преступников и подать голос.
- А давайте, - говорю, - я его отлуплю. Мне все равно скоро в суд, так что одним больше, одним меньше. Без разницы.
У мамаши и, главное, у ее чада началось то, что называется разрыв шаблона. Мамаша одновременно с испугом, радостью, недоверием и надеждой смотрит на меня расширенными глазами. Чадо стало завывать гораздо тише, встало поближе к мамаше и тоже смотрит на меня настороженно.
А я уже встаю из кресла, снимаю брючный ремень и продолжаю говорить, обращаясь к мамаше:
- Вы не переживайте, следов не останется, писать будет кровью пару дней, а потом все пройдет.
И помахивая в воздухе снятым ремнем уже обращаюсь к чудовищу: - Ну, иди сюда, будем тебя воспитывать.
Тот, наконец, заткнулся, вцепился в мамкину ногу и тихо так проблеял: «Я больше не буду-у-у».
Мать усадила его в кресло, сама села. И дальше мы летели в полной, оглушающей тишине. Минут через 30 полета мамаша приподнялась в кресле, обернулась ко мне и одними губами сказала «Спасибо».
Вот теперь и думаю, может открыть контору «Порка на дому» и выезжать к отчаявшимся папам и мамам за небольшую плату.
Но не в этот раз. За два ряда кресел впереди меня садится беременная мамаша с маленьким монстром лет 6-7. Монстр сел в кресло, огляделся и завыл. Хотя слово «вой» даже близко не передает то, как издаваемые маленьким чудовищем звуки действовали на нервную систему. Что-то среднее между визгом свиньи, ведомой на убой, и воплями дьявола из тела девочки в фильме «Экзорсист».
Надежда на то, что орущий припиздыш скоро устанет и заткнется, умерла после первого часа полета. Мерзкое вопящее существо начало бегать по салону самолета. Его усталая беременная мамаша пыталась бегать за ним и хоть как-то его успокоить, но скоро сдалась.
Стюардессы и прочие пассажиры морщились, пытались прикрыть уши шумоподавляющими наушниками. Но что нам всем на самом деле было нужно, так это наушники для работы с перфоратором, которые, увы, в пассажирский комплект не входят.
В конце второго часа неприрывного воя, одна пассажирка не выдержала и чуть не выкрикнула мамаше мерзавца: «Да сделайте же что-нибудь». Мамаша вышла на середину прохода, обернулась ко всем нам, обвела нас уставшим, затравленным взглядом и ответила:
- А что я могу? Если бы я могла его отшлепать... Но ведь кто-нибудь обязательно полицию вызовет... Ну и что я по-вашему могу сделать?
Я вам честно скажу. Так я устал от этих звуков, что черт меня дернул вспомнить Макаренко с его колониями для малолетних преступников и подать голос.
- А давайте, - говорю, - я его отлуплю. Мне все равно скоро в суд, так что одним больше, одним меньше. Без разницы.
У мамаши и, главное, у ее чада началось то, что называется разрыв шаблона. Мамаша одновременно с испугом, радостью, недоверием и надеждой смотрит на меня расширенными глазами. Чадо стало завывать гораздо тише, встало поближе к мамаше и тоже смотрит на меня настороженно.
А я уже встаю из кресла, снимаю брючный ремень и продолжаю говорить, обращаясь к мамаше:
- Вы не переживайте, следов не останется, писать будет кровью пару дней, а потом все пройдет.
И помахивая в воздухе снятым ремнем уже обращаюсь к чудовищу: - Ну, иди сюда, будем тебя воспитывать.
Тот, наконец, заткнулся, вцепился в мамкину ногу и тихо так проблеял: «Я больше не буду-у-у».
Мать усадила его в кресло, сама села. И дальше мы летели в полной, оглушающей тишине. Минут через 30 полета мамаша приподнялась в кресле, обернулась ко мне и одними губами сказала «Спасибо».
Вот теперь и думаю, может открыть контору «Порка на дому» и выезжать к отчаявшимся папам и мамам за небольшую плату.
