Кладбищенский опохмел
Кладбище. Раннее утро. Тишина от которой звенит в ушах. Двое колдырей ищут место, где можно приземлится для употребления бутылочки водовки, чудом оставшийся от вчерашней поминальной литургии.
- Вася, смотри могилка свежая с венками, лавочку уже поставили. Клавдия Ивановна Паромонова гласила табличка на кресте. Айда туда, там и опохмелимся.
Лавочка. Из кармана одного из алконавтов появляется огрызок яблока, пару конфет облепленных крошками и табаком. - Во, и закусь есть, улыбаясь беззубым ртом подытожил компаньон.
- А стакан Вася мы забыли взять, надо по могилкам пошарить, может кто баночку или стаканчик оставил.
Рядом могилка начала тихо шевелиться, точнее начали подрагивать венки сложенные домиком на последнем приюте человека.
Холодная испарина прокатилась ручьем по спинам неопехмелившихся товарищей.
Две пары глаз не моргая смотрели на вдруг оживающею могилу.
Сквозь венок протискивается грязная рука в которой крепко зажат стограммовый стакан.
Женский голос с хрипотцой загробного мира.
- Да не оскудеет рука дающего. Налейте страждущей душе...
Договорить "страждущая душа" не успела. Крик ужаса потряс тихую идиллию кладбищенского утра. Двое калдырей мчались галопом барьерного бега перелетая через оградки и памятники подальше от злополучного места.
Клава, кладбищенская алкашка промышлявшая на погосте, удачно присоседившись накануне к гробокопателям, которым в обязательном порядке положено "угощение" от родственников усопшей, употребив в изрядном количестве горячительного и чувствуя крайнею утомленность от прошедшего дня, выпитого, решила отдохнуть. И дабы не ощущать ночного холода, забралась в домик из сложенных венков. Утро, негромкие голоса о закуске, стакане вывел Клавдию из объятий Морфея. Пересохшие губы, как можно жалобней произносили слова просьбы о "лечении" И стаканчик стоящий возле креста, как нельзя вовремя попался под руку. Сквозь венки сложно просматривались силуэты двух "коллег по цеху"....
- Вася, смотри могилка свежая с венками, лавочку уже поставили. Клавдия Ивановна Паромонова гласила табличка на кресте. Айда туда, там и опохмелимся.
Лавочка. Из кармана одного из алконавтов появляется огрызок яблока, пару конфет облепленных крошками и табаком. - Во, и закусь есть, улыбаясь беззубым ртом подытожил компаньон.
- А стакан Вася мы забыли взять, надо по могилкам пошарить, может кто баночку или стаканчик оставил.
Рядом могилка начала тихо шевелиться, точнее начали подрагивать венки сложенные домиком на последнем приюте человека.
Холодная испарина прокатилась ручьем по спинам неопехмелившихся товарищей.
Две пары глаз не моргая смотрели на вдруг оживающею могилу.
Сквозь венок протискивается грязная рука в которой крепко зажат стограммовый стакан.
Женский голос с хрипотцой загробного мира.
- Да не оскудеет рука дающего. Налейте страждущей душе...
Договорить "страждущая душа" не успела. Крик ужаса потряс тихую идиллию кладбищенского утра. Двое калдырей мчались галопом барьерного бега перелетая через оградки и памятники подальше от злополучного места.
Клава, кладбищенская алкашка промышлявшая на погосте, удачно присоседившись накануне к гробокопателям, которым в обязательном порядке положено "угощение" от родственников усопшей, употребив в изрядном количестве горячительного и чувствуя крайнею утомленность от прошедшего дня, выпитого, решила отдохнуть. И дабы не ощущать ночного холода, забралась в домик из сложенных венков. Утро, негромкие голоса о закуске, стакане вывел Клавдию из объятий Морфея. Пересохшие губы, как можно жалобней произносили слова просьбы о "лечении" И стаканчик стоящий возле креста, как нельзя вовремя попался под руку. Сквозь венки сложно просматривались силуэты двух "коллег по цеху"....
