Как я увидел общагу
Увы, в те времена фотографировали лишь на кошачьи жопы, поэтому фотографий универовской общаги образца 2006 года не осталось. Опишу словами.
Дверь в комнату взламывалась, по крайней мере, раз десять, и это, видимо, только за пару часов до моего появления. Если забыл ключ, можно было просто вытащить весь дверной косяк из проема и спокойно войти.
Древние коричневые обои клеились еще на картофельный клейстер, от их страшного вида хотелось зароскомнадзориться любым, даже самым жестоким методом. Видимо, для этих же целей из потолка торчал железный крюк.
Шкаф, сделанный еще древлянами до приезда князя Игоря, жадущий лишь, чтобы его жалкая жизнь оборвалась. Издавал страшные стоны и агонизировал при любой попытке коснуться его. На удивление, прожил еще пять лет, пока милостию нового ректора не был казнен.
Линолеумом от нападения медведя укрывал спину еще Хью Гласс, которого в Выжившем играл Леонардо ди Каприо. Спине тогда сильно досталось, но еще больше досталось линолеуму, который вскоре нашли шкуроторговцы из Франции и доставили в нашу общажную комнату.
Сквозь окно, стоявшее у нас в комнате, в войну немцы обстреливали в Сталинграде защитников дома Павлова. А туда его привезли из рязанского терема, который сожгли татаро-монголы при разорении Рязани. Впрочем, даже в Рязани боярин гневался на это окно, мол никуда не годится, хлам.
Стул, стоявший в комнате, раньше был жидким стулом. Иных стульев не было.
На кухне стояли две газовые плиты, по слухам, вывезенные из пыточной Освенцима. Одна из плит была запрещена Женевской конвенцией. Вторая стала причиной появления Женевской конвенции.
Стол на кухне был обит железом, предположительно, Малюта Скуратов на нем четвертовал пособников Андрея Курбского. Почерневшая, запекшаяся, засмолившаяся кровь на всей поверхности столешницы была тому доказательством.
Однажды создатели второго фильма про Охотников за приведениями заглянули в раковины на нашей кухне и вдохновились на создание образа живой жижи в канализационных трубах, которая собирается погубить все сущее на Земле.
В умывалке было относительно чисто. Десять железных раковин, половина заблеваны и забиты окурками. Сигаретный дым там всегда стоял такой, что, зайдя однажды умыться, ты до старости вонял ядерным дымом красного LM.
А вот туалет был не ахти. Короче, жили все вперемешку. Но туалеты были только на одном крыле. На пятом этаже в туалет ходили девушки. На четвертом — парни. На третьем опять девичий туалет. На втором жили семейные студенты и преподы, поэтому эти свингеры ходили в общий туалет.
На первом этаже жили непонятно кто, скорее всего, рептилоиды. Им туалет был не нужен. После посещения туалета приходилось мыть не только руки, но и ноги, желательно было сменить и одежду.
Душевая была общая с девушками. Один час мылись девицы, другой — парни. Случалось ошибиться и заскочить впопыхах не в свою смену. Никто не огорчался. Один студент как-то выскочил ногой из тапка и угодил голой стопой на пол душевой.
Грибок 300-й степени.
Всё.
Дверь в комнату взламывалась, по крайней мере, раз десять, и это, видимо, только за пару часов до моего появления. Если забыл ключ, можно было просто вытащить весь дверной косяк из проема и спокойно войти.
Древние коричневые обои клеились еще на картофельный клейстер, от их страшного вида хотелось зароскомнадзориться любым, даже самым жестоким методом. Видимо, для этих же целей из потолка торчал железный крюк.
Шкаф, сделанный еще древлянами до приезда князя Игоря, жадущий лишь, чтобы его жалкая жизнь оборвалась. Издавал страшные стоны и агонизировал при любой попытке коснуться его. На удивление, прожил еще пять лет, пока милостию нового ректора не был казнен.
Линолеумом от нападения медведя укрывал спину еще Хью Гласс, которого в Выжившем играл Леонардо ди Каприо. Спине тогда сильно досталось, но еще больше досталось линолеуму, который вскоре нашли шкуроторговцы из Франции и доставили в нашу общажную комнату.
Сквозь окно, стоявшее у нас в комнате, в войну немцы обстреливали в Сталинграде защитников дома Павлова. А туда его привезли из рязанского терема, который сожгли татаро-монголы при разорении Рязани. Впрочем, даже в Рязани боярин гневался на это окно, мол никуда не годится, хлам.Стул, стоявший в комнате, раньше был жидким стулом. Иных стульев не было.
На кухне стояли две газовые плиты, по слухам, вывезенные из пыточной Освенцима. Одна из плит была запрещена Женевской конвенцией. Вторая стала причиной появления Женевской конвенции.
Стол на кухне был обит железом, предположительно, Малюта Скуратов на нем четвертовал пособников Андрея Курбского. Почерневшая, запекшаяся, засмолившаяся кровь на всей поверхности столешницы была тому доказательством.
Однажды создатели второго фильма про Охотников за приведениями заглянули в раковины на нашей кухне и вдохновились на создание образа живой жижи в канализационных трубах, которая собирается погубить все сущее на Земле.
В умывалке было относительно чисто. Десять железных раковин, половина заблеваны и забиты окурками. Сигаретный дым там всегда стоял такой, что, зайдя однажды умыться, ты до старости вонял ядерным дымом красного LM.
А вот туалет был не ахти. Короче, жили все вперемешку. Но туалеты были только на одном крыле. На пятом этаже в туалет ходили девушки. На четвертом — парни. На третьем опять девичий туалет. На втором жили семейные студенты и преподы, поэтому эти свингеры ходили в общий туалет.
На первом этаже жили непонятно кто, скорее всего, рептилоиды. Им туалет был не нужен. После посещения туалета приходилось мыть не только руки, но и ноги, желательно было сменить и одежду.
Душевая была общая с девушками. Один час мылись девицы, другой — парни. Случалось ошибиться и заскочить впопыхах не в свою смену. Никто не огорчался. Один студент как-то выскочил ногой из тапка и угодил голой стопой на пол душевой.
Грибок 300-й степени.
Всё.
