Байки
Давеча рассказывали, как в пехоте ломами влагалище рыли… Сильно.
На флоте вообще, а на подводном в частности подобная коллективная
терапия как-то не прижилась, а вот касаемо персональной,- тут полный
полет фантазии. Было это так.
Я тогда служил на дизель-электрической подводной лодке, на Северном
флоте. Кто не знает что такое «дизель», скажу одно - со времен
пионеров-первопроходимцев подводников мало что изменилось. И технически
и бытово.
И довелось мне обитать в одной каюте с корабельным доктором. Человек он
в общем добрый, отзывчивый (был тогда). Но. Каюта докторская, она же и
его боевой пост. И все время пока лодка в море доктор в ней (каюте)
томится. Я-то в каюту только спать прихожу - вахты, тревоги, погружения,
всплытия. А каюта докторская напоминает новомодные шкафы-купе, но не
комфортом, размерами. И бедный доктор от вынужденного одиночного
заточения медленно офигевает. Посидите-ка три недели в шкафу! Детективы
всякие он не любил, шахматы не интересовали, в карты сам с собой много
не наиграешь. Единственной радостью доктора было выйти покурить на
ходовой мостик, после обеда (ежели лодка в надводном положении). А
основным времяпровождением был здоровый сон (на третьи сутки и это
давалось доктору с трудом - даже при помощи фенозепама).
И вот однажды… Лодка в море уже с неделю, доктор на фенозепаме по брови,
выполз к обеду, откушал, и побрел в центральный пост (чтоб на мост
выйти). Я в каюте расположился, отдыхать после вахты собрался - но тут
дверь слетает с салазок - в каюту вваливается, пыхая гневом, доктор. Рожа
перекошена, слова только нецензурные, зубы скрипят. Выясняю - не пустили
доктора на мостик курить. Командир не пустил. За что?
А вот за что - в каждой части есть свое «чадо»- слабо, хило, дохло
обиженное. Причем не трогает его никто, оно само по себе такое,
причмурнутое. В нашем экипаже это чадо носило чудную фамилию - Буханьков.
И вот об это самое чадо споткнулся Командир, проходя по отсеку. Чадо
лежало в уголочке, около боевого поста и всем видом показывало, как ему
чаду плохо. Командир поинтересовался, чего ж это приключилось с героем
североморцем. И давай чадо канючить, как ему плохо, и все у него болит.
Так сходи к доктору, посоветовал Командир. Ходил, отвечает чадо, но доктор
все время спит (надо понять, после фенозепама), а если его будить - ругается.
Матерно. Ладно, сказал Командир, примет тебя доктор. А тут доктор сам к
Командиру вылез и на глаза попался. Результат - вердикт Командира: пока
Буханьков жалуется на здоровье, доктор не курит. И радостно так руки
потирает Командир, и есть от чего - Буханьков косила известный, достал
всех, так что либо док находит ключи от его болезни, либо…
Прочный корпус с людьми творит странные вещи….
Сидит доктор, ругается, папу маму Буханькова поминает. А у меня мысля -
док, говорю - а давай Буханькову гланды вырвем? Док опешил - как? Ну как,
учебно-тренировочно, не фактическим же пуском. Попугаем слегка,
инструментом помахаем перед носом - у него хворь вся пройдет. А надо
отметить, врачебный инструментарий у нас на корабле был богатый - даже
щипцы для удаления зубов, и роторасширитель. Только все изрядно покрыто
ржавчиной.
Значит, достает доктор весь инструмент - стоматологический,
хирургический, раскладывает на столе - вид фантастический. Вызывает
Буханькова. Радостный Буханьков прилетает к доктору. И начинается.
Доктор симптомы выспрашивает. Достал откуда-то жуткую книгу-пособие по
военно-полевой хирургии, с цветными иллюстрациями: полости
огнестрельных ран, травматическая ампутация, ожоги - кошмар полный.
Рассматривает рисунки и головой так в такт Буханьковым словам кивает.
Буханьков симптомы излагает, но энтузиазма в голосе все меньше и меньше -
декорация работает - инструмент, книга, мрачный доктор. От симптомов
перешли к осмотру - док шпатылем к Буханькову в пасть залез, язык прижал,
посмотрел. Да, грит, беда - у тебя, матрос, гланды воспалились. Если не
начать оперативное вмешательство - можешь и умереть. А это не больно,
вмешательство? - робко интересуется чадо. Не почувствуешь, - мрачно
ухмыляется док, вытащив из кучи инструмента шипцы для удаления зубов и
стирая с них ваткой ржавчину. Док, может спиртом? - вмешался я, кивая на
ватку и ржавчину. Да, да, может спиртом, - суетится чадо.
Кто из нас доктор? - рыкает док в ответ, и продолжает удаление ржавчины с
инструмента, только теперь он на ватку еще и поплевывает. Короче,
вскорости он завершает свои манипуляции. Вдевает бедному чадушке в пасть
роторасширитель, раскрыв его на полный, и лезет туда своими щипцами.
Чадо мычит. Дергается, но деться ему некуда - сзади я его за плечики
нежно придерживаю, к стульчику прижимаю. Док для полноты ощущений
пощелкивает щипцами в пасти. Аккуратно, чтоб не дай боже чего не
повредить. Пощелкал он так, с минуту может. Нет, говорит, сложный у тебя,
Буханьков, случай. Надо полостную операцию делать, горло вскрывать. Чадо
в ауте - лечиться уже не хочет, и жалеет, что не остался там, куда его док
спросонья посылал. Но, - грит док, - эта операция сложная. Давай, грит,
сперва температуру померяем - если она у тебя в норме - в базе и резанем.
А если нет - не обессудь, как сможем, но драть гланды будем тебе здесь и
сейчас. И градусник дает. Никогда в жизни не видел, чтоб так старательно
боец температуру СБИВАЛ. Когда мы у него градусник отняли, выяснили - он
ей, температуре, выше 36 еле дал подняться. Посмотрел док, покхекал,
посомневался, а не 37 ли? Чадо рвалось на фашистский крест и клялось, что
температуры нет. Ну, может, все-таки горло, - сомневается док. И горло в
порядке, - верещит чадо. Ладно, - смилостивился доктор, - но смотри, ежели
вдруг тебя в сон потянет, голова заболит, тошнить будет, температура
подымется - я уже и не помню весь перечень симптомов, суть его проста: шаг
влево или вправо - это гланды, драть немедленно к чертовой матери. С тем
и отпустил чадо. Не забыв оповестить про «симптомы» экипаж. И стоило
бедному чадушке склонить главу, как появлялся кто-нибудь заботливый и
участливый, интересовался, а не плохо ли, не болит ли горло, не позвать
ли доктора. При поминании доктора Буханьков менялся в лице и бодро
отвечал, что ему хорошо, только вот спать хочется - за что тут же и
огребал, по полной.
Характер у Буханькова не изменился, но на вахтах более не спал, а к
доктору до самого ДМБ даже и не подходил.
Один только вопрос я иногда задаю себе - а если б Буханькову гланды
удалили в детстве, какое место мы б ему учебно-тренировочно «удаляли»?
И ведь наверняка нашли бы, прочный корпус, знаете ли….
На флоте вообще, а на подводном в частности подобная коллективная
терапия как-то не прижилась, а вот касаемо персональной,- тут полный
полет фантазии. Было это так.
Я тогда служил на дизель-электрической подводной лодке, на Северном
флоте. Кто не знает что такое «дизель», скажу одно - со времен
пионеров-первопроходимцев подводников мало что изменилось. И технически
и бытово.
И довелось мне обитать в одной каюте с корабельным доктором. Человек он
в общем добрый, отзывчивый (был тогда). Но. Каюта докторская, она же и
его боевой пост. И все время пока лодка в море доктор в ней (каюте)
томится. Я-то в каюту только спать прихожу - вахты, тревоги, погружения,
всплытия. А каюта докторская напоминает новомодные шкафы-купе, но не
комфортом, размерами. И бедный доктор от вынужденного одиночного
заточения медленно офигевает. Посидите-ка три недели в шкафу! Детективы
всякие он не любил, шахматы не интересовали, в карты сам с собой много
не наиграешь. Единственной радостью доктора было выйти покурить на
ходовой мостик, после обеда (ежели лодка в надводном положении). А
основным времяпровождением был здоровый сон (на третьи сутки и это
давалось доктору с трудом - даже при помощи фенозепама).
И вот однажды… Лодка в море уже с неделю, доктор на фенозепаме по брови,
выполз к обеду, откушал, и побрел в центральный пост (чтоб на мост
выйти). Я в каюте расположился, отдыхать после вахты собрался - но тут
дверь слетает с салазок - в каюту вваливается, пыхая гневом, доктор. Рожа
перекошена, слова только нецензурные, зубы скрипят. Выясняю - не пустили
доктора на мостик курить. Командир не пустил. За что?
А вот за что - в каждой части есть свое «чадо»- слабо, хило, дохло
обиженное. Причем не трогает его никто, оно само по себе такое,
причмурнутое. В нашем экипаже это чадо носило чудную фамилию - Буханьков.
И вот об это самое чадо споткнулся Командир, проходя по отсеку. Чадо
лежало в уголочке, около боевого поста и всем видом показывало, как ему
чаду плохо. Командир поинтересовался, чего ж это приключилось с героем
североморцем. И давай чадо канючить, как ему плохо, и все у него болит.
Так сходи к доктору, посоветовал Командир. Ходил, отвечает чадо, но доктор
все время спит (надо понять, после фенозепама), а если его будить - ругается.
Матерно. Ладно, сказал Командир, примет тебя доктор. А тут доктор сам к
Командиру вылез и на глаза попался. Результат - вердикт Командира: пока
Буханьков жалуется на здоровье, доктор не курит. И радостно так руки
потирает Командир, и есть от чего - Буханьков косила известный, достал
всех, так что либо док находит ключи от его болезни, либо…
Прочный корпус с людьми творит странные вещи….
Сидит доктор, ругается, папу маму Буханькова поминает. А у меня мысля -
док, говорю - а давай Буханькову гланды вырвем? Док опешил - как? Ну как,
учебно-тренировочно, не фактическим же пуском. Попугаем слегка,
инструментом помахаем перед носом - у него хворь вся пройдет. А надо
отметить, врачебный инструментарий у нас на корабле был богатый - даже
щипцы для удаления зубов, и роторасширитель. Только все изрядно покрыто
ржавчиной.
Значит, достает доктор весь инструмент - стоматологический,
хирургический, раскладывает на столе - вид фантастический. Вызывает
Буханькова. Радостный Буханьков прилетает к доктору. И начинается.
Доктор симптомы выспрашивает. Достал откуда-то жуткую книгу-пособие по
военно-полевой хирургии, с цветными иллюстрациями: полости
огнестрельных ран, травматическая ампутация, ожоги - кошмар полный.
Рассматривает рисунки и головой так в такт Буханьковым словам кивает.
Буханьков симптомы излагает, но энтузиазма в голосе все меньше и меньше -
декорация работает - инструмент, книга, мрачный доктор. От симптомов
перешли к осмотру - док шпатылем к Буханькову в пасть залез, язык прижал,
посмотрел. Да, грит, беда - у тебя, матрос, гланды воспалились. Если не
начать оперативное вмешательство - можешь и умереть. А это не больно,
вмешательство? - робко интересуется чадо. Не почувствуешь, - мрачно
ухмыляется док, вытащив из кучи инструмента шипцы для удаления зубов и
стирая с них ваткой ржавчину. Док, может спиртом? - вмешался я, кивая на
ватку и ржавчину. Да, да, может спиртом, - суетится чадо.
Кто из нас доктор? - рыкает док в ответ, и продолжает удаление ржавчины с
инструмента, только теперь он на ватку еще и поплевывает. Короче,
вскорости он завершает свои манипуляции. Вдевает бедному чадушке в пасть
роторасширитель, раскрыв его на полный, и лезет туда своими щипцами.
Чадо мычит. Дергается, но деться ему некуда - сзади я его за плечики
нежно придерживаю, к стульчику прижимаю. Док для полноты ощущений
пощелкивает щипцами в пасти. Аккуратно, чтоб не дай боже чего не
повредить. Пощелкал он так, с минуту может. Нет, говорит, сложный у тебя,
Буханьков, случай. Надо полостную операцию делать, горло вскрывать. Чадо
в ауте - лечиться уже не хочет, и жалеет, что не остался там, куда его док
спросонья посылал. Но, - грит док, - эта операция сложная. Давай, грит,
сперва температуру померяем - если она у тебя в норме - в базе и резанем.
А если нет - не обессудь, как сможем, но драть гланды будем тебе здесь и
сейчас. И градусник дает. Никогда в жизни не видел, чтоб так старательно
боец температуру СБИВАЛ. Когда мы у него градусник отняли, выяснили - он
ей, температуре, выше 36 еле дал подняться. Посмотрел док, покхекал,
посомневался, а не 37 ли? Чадо рвалось на фашистский крест и клялось, что
температуры нет. Ну, может, все-таки горло, - сомневается док. И горло в
порядке, - верещит чадо. Ладно, - смилостивился доктор, - но смотри, ежели
вдруг тебя в сон потянет, голова заболит, тошнить будет, температура
подымется - я уже и не помню весь перечень симптомов, суть его проста: шаг
влево или вправо - это гланды, драть немедленно к чертовой матери. С тем
и отпустил чадо. Не забыв оповестить про «симптомы» экипаж. И стоило
бедному чадушке склонить главу, как появлялся кто-нибудь заботливый и
участливый, интересовался, а не плохо ли, не болит ли горло, не позвать
ли доктора. При поминании доктора Буханьков менялся в лице и бодро
отвечал, что ему хорошо, только вот спать хочется - за что тут же и
огребал, по полной.
Характер у Буханькова не изменился, но на вахтах более не спал, а к
доктору до самого ДМБ даже и не подходил.
Один только вопрос я иногда задаю себе - а если б Буханькову гланды
удалили в детстве, какое место мы б ему учебно-тренировочно «удаляли»?
И ведь наверняка нашли бы, прочный корпус, знаете ли….
