Один неверный звук, или как это по-русски
Оперу в наше время чаще всего исполняют на языке оригинала: Верди - на итальянском, Вагнера - на немецком, Бизе - на французском, а Мусоргского, соответственно, - на русском. Певцу необязательно говорить на всех этих языках, хотя, конечно, учить роль на том языке, который более-менее знаешь, проще. В нашем оперном театре, как и во многих других, над каждой премьерой работает, в числе прочих, специалист по певческой фонетике: он занимается с певцами индивидуально и сидит на сценических репетициях, обращая внимание исполнителей на все ошибки в произношении. Обычно это не просто человек, в совершенстве владеющий языком, но и знающий особенности именно певческого произношения. При пении ведь не всегда слова произносятся так же, как в современной разговорной речи: классический пример - конечное «е» во французском, которое может не произноситься ("belle nuit"), но зато пропевается. И такие тонкости есть практически в любом языке, не исключая и русский.
Обычно к премьере практически все певцы произносят слова уже очень прилично. Да, и на русском тоже: никаких «убйивать» или «лйюбов». Но есть, есть еще представители школы «И так сойдет». Однажды участвовала я в постановке одной русской оперы в северной европейской стране. Среди солистов русскоязычных не было, но текст звучал почти идеально у всех, кроме местной звезды, исполнителя главной роли. Он эту роль выучил когда-то давно, исполнял ее неоднократно на самых разных сценах и не привык прислушиваться к замечаниям языковых коучей. Два перла заставили некоторых певцов хора (а вот там русскоязычные были) с хрюканьем отползать за кулисы: «Мужайся, сыр мой!», и особенно: «О праведник! О мой отец державный! Воссри с небес…»
Обычно к премьере практически все певцы произносят слова уже очень прилично. Да, и на русском тоже: никаких «убйивать» или «лйюбов». Но есть, есть еще представители школы «И так сойдет». Однажды участвовала я в постановке одной русской оперы в северной европейской стране. Среди солистов русскоязычных не было, но текст звучал почти идеально у всех, кроме местной звезды, исполнителя главной роли. Он эту роль выучил когда-то давно, исполнял ее неоднократно на самых разных сценах и не привык прислушиваться к замечаниям языковых коучей. Два перла заставили некоторых певцов хора (а вот там русскоязычные были) с хрюканьем отползать за кулисы: «Мужайся, сыр мой!», и особенно: «О праведник! О мой отец державный! Воссри с небес…»
