Все люди деляться на две категории: на тех, кого бесит орфографическая ошибка в этом предложении, и на тех, кто её просто не видит.

Глазго, конвент (конференция) любителей фантастики. В баре стоят двое наших издатель и переводчик. И вот стоят они, и обсуждают пиво. Причем если переводчик стоит за черное пиво, то издатель утверждает, что пиво не должно быть совсем уж темное. Разговор, естественно, идет по-русски. Бармен прислушивается, видимо что-то понимает, и наконец решает вступить в беседу: - Мудак? - спрашивает он у издателя деловым тоном. Тот, естественно отвечает: - Сам мудак! Бармен кивает, и достает с полки пиво ровно такое, какое только что нахваливал издатель. А переводчик медленно сползает на пол, потому что он-то, переводчик, понимает, как звучит это малоприличный диалог с точки зрения бармена: - Мо дарк? (Более темное?) - Сам мо дарк! (Частично более темное!)

Перед нами стол. На столе стакан и вилка. Что они делают? Стакан стоит, а вилка лежит. Если мы воткнем вилку в столешницу, вилка будет стоять. То есть стоят вертикальные предметы, а лежат горизонтальные? Добавляем на стол тарелку и сковороду. Они вроде горизонтальные, но на столе стоят. Теперь положим тарелку в сковородку. Там она лежит, а ведь на столе стояла. Может быть, стоят предметы готовые к использованию? Нет, вилка–то готова была, когда лежала. Теперь на стол залезает кошка. Она может стоять, сидеть и лежать. Если в плане стояния и лежания она как–то лезет в логику "вертикальный–горизонтальный", то сидение — это новое свойство. Сидит она на попе. Теперь на стол села птичка. Она на столе сидит, но сидит на ногах, а не на попе. Хотя вроде бы должна стоять. Но стоять она не может вовсе. Но если мы убьём бедную птичку и сделаем чучело, оно будет на столе стоять. Может показаться, что сидение — атрибут живого, но сапог на ноге тоже сидит, хотя он не живой и не имеет попы. Так что, поди ж пойми, что стоит, что лежит, а что сидит. А мы ещё удивляемся, что иностранцы считают наш язык сложным и сравнивают с китайским.