собрался утром буратино занять привычно свой стульчак но даже там нарисовали очаг

под ветлой плакучей брань трескучая наступил на кучу в кедах гуччи я

хоть вы аркадий и волчара волчара и позорный мент молю ещё разок из шнитке фрагмент

снова снег и слякоть вновь весны регресс уровень депрессий шлёт мне эмчеэс

хотел слегка и потихоньку но получается опять что можно только всё и сразу терять

ничего не надо если ты волна и ловящим волны ничего не на

катите ль на дачу на таити ли котю взять с собою не хотите ли

к жизни пробуждает мартовская синь хочешь закаляйся хочешь керосинь

Как–то Никита Владимирович Богословский попросил выдающегося диктора радио времен Великой Отечественной войны Юрия Левитана, того самого Левитана, за голову которого Гитлер обещал колоссальные деньги, того самого Левитана, про которого во время войны ходил анекдот: спрашивают Сталина: "Товарищ Сталин! Когда война кончится?" — "Левитан скажет". Так вот, просит Левитана Никита Владимирович нарисовать что–нибудь на листке бумаги. Тот отпирается, говорит, что никогда в жизни не умел рисовать. — Ну, нарисуй хотя бы домик, ведь это так просто! Короче говоря, уговаривал он его, уговаривал, и Левитан сдался. Нарисовал домик, из трубы дымок идет. Такой примитивный, детский рисунок. Никита Владимирович взял этот рисунок, вставил в рамку под стекло, повесил у себя дома и с каждым, кто приходил к нему в дом, на что–нибудь спорил, что это подлинный Левитан.