Байки
Отгул у меня сегодня случился по уходу за собой.
Спустился в магазин за едой и питьём, и на обратном пути присел возле подъезда передохнуть. Нездоровится.
Тусуют тут у нас круглый год местные алкаши. Безобидные мужики, знаете скорее всего, в каждом дворе такие есть. Возраст от 40 примерно, до 60 лет. Навскидку. Троица. Сидят грустят. Поздорвались, угостил двоих сигаретами. Видимо оборвал их неспешный разговор. Денег не спрашивают, давал уже многократно, то десятку-другу, то монет выгребу если мелких купюр нет.
Один из них - Лёха Полтинник. (почему не знаю) Бейсболка, футболка серая с длинным рукавом, и камуфляжные штаны. Самый молодой среди них. Он и начал разговор.
- Чет тебя не видно совсем? Думали уехал куда...
- Да в Москве, последнее время здесь редко бываю. А то к матери сразу другой раз, незаходя домой.
- Понятно.
Помолчали. Я уже было собрался идти, как Лёха выругался.
- Ну блядь ну где он сука ходит-то?
- На кого ты ругаешься?
- Да Стрельцова вечно отправишь куда не дождешься! В аптеку ушел за боярышником.
- Не сбежит?
- Не сбежит! (смеётся) Он гандон нам одиннадцать фунфыриков должен.
- Как так?
- Да вот так, как! В воскресенье у Лариски пианину вытаскивали со второго этажа, на помойку. Внутрености раскурочили, цветнину сдали. Получилось на стольник. Стрельцов слышь, пошел флакон брать в магазин, а до ноль седьмой не хватает двадцать рублей.
А тут как раз подъехали какие-то на джипе. Не наши, говорит, впервые вижу. Обратился к ним. Парни у него взяли стольник, и добавили ещё триста. Купили литровую Абсолютную какую-то. Толи родился у них кто, толи наоборот убили, в общем на радостях.
Мы порешили, графин не вскрывать, а поменять его на человеческую водку. В том же гастрономе. На пять пузырей Хлебной.
Стрельцов тот Абсолют и кокнул прямо на пороге. Вдребезги нахуй.
Опять замолчали мы. И пошел я домой.
Всё крутится на языке головы мораль этой истории, а сформулировать не могу. Поможете?
Спустился в магазин за едой и питьём, и на обратном пути присел возле подъезда передохнуть. Нездоровится.
Тусуют тут у нас круглый год местные алкаши. Безобидные мужики, знаете скорее всего, в каждом дворе такие есть. Возраст от 40 примерно, до 60 лет. Навскидку. Троица. Сидят грустят. Поздорвались, угостил двоих сигаретами. Видимо оборвал их неспешный разговор. Денег не спрашивают, давал уже многократно, то десятку-другу, то монет выгребу если мелких купюр нет.
Один из них - Лёха Полтинник. (почему не знаю) Бейсболка, футболка серая с длинным рукавом, и камуфляжные штаны. Самый молодой среди них. Он и начал разговор.
- Чет тебя не видно совсем? Думали уехал куда...
- Да в Москве, последнее время здесь редко бываю. А то к матери сразу другой раз, незаходя домой.
- Понятно.
Помолчали. Я уже было собрался идти, как Лёха выругался.
- Ну блядь ну где он сука ходит-то?
- На кого ты ругаешься?
- Да Стрельцова вечно отправишь куда не дождешься! В аптеку ушел за боярышником.
- Не сбежит?
- Не сбежит! (смеётся) Он гандон нам одиннадцать фунфыриков должен.
- Как так?
- Да вот так, как! В воскресенье у Лариски пианину вытаскивали со второго этажа, на помойку. Внутрености раскурочили, цветнину сдали. Получилось на стольник. Стрельцов слышь, пошел флакон брать в магазин, а до ноль седьмой не хватает двадцать рублей.
А тут как раз подъехали какие-то на джипе. Не наши, говорит, впервые вижу. Обратился к ним. Парни у него взяли стольник, и добавили ещё триста. Купили литровую Абсолютную какую-то. Толи родился у них кто, толи наоборот убили, в общем на радостях.
Мы порешили, графин не вскрывать, а поменять его на человеческую водку. В том же гастрономе. На пять пузырей Хлебной.
Стрельцов тот Абсолют и кокнул прямо на пороге. Вдребезги нахуй.
Опять замолчали мы. И пошел я домой.
Всё крутится на языке головы мораль этой истории, а сформулировать не могу. Поможете?
Байки
Моя сестра мечтала о собаке. О настоящем лохматом друге, чтоб мокрый нос и весёлые прыжки по газону за мячиком. И с первой стипендии завела ротвейлера. А со второй - мужа. Может у мужа нос был мокрее, и мячик он сам себе подбрасывал, не знаю, из двоих она выбрала непородистого мущщину. И съехала.
Маман всю жизнь ненавидела квартирное собаководство и вдруг получила весёлые прыжки по газону за кошками, драки с соседским догом-альбиносом и в кухонных шкафчиках обувь с приятным запахом - чтоб не съел, идиот. И ещё красивые слюни на полу. Зато теперь, по уверениям сестры, маме не было так скушно, одиноко и малоподвижно. Это для старушек очень важно.
Однажды супостат пробрался на балкон и покушал сухого корма. Одиннадцать кило. Воды ему тогда пить нельзя было, он бы разбух и лопнул. А какать сухими кирпичами стеснялся. Чтобы выгулять из цуцика всё дерьмо, Маман до пяти утра насаждалась весёлыми по газону прыжками во славу гринписа и собачьей перильстатики, чтоб они все сдохли.
Он совершенно не умел двигаться пешком - только вскачь и с рёвом. И пенился при том. У него был пламенный мотор вместо мозга. У него вместо всего был пламенный мотор. Он до сотни развивал за секунду. Из положения сидя. С маман на прицепе.
Если из-за кустов смотреть, когда собаки не видно - стоит женщина милая, степенная. Потом раз - и уже к горизонту подбегает, только пыль кренделями. Похоже было, дама на водных лыжах несётся боком, задорно матерясь.
Мама специально выучила слова на Х, на П, на Б, и на З, чтоб адекватно комментировать свои такие вдруг пробежки. Чтоб люди не думали, что психическая какая, а что просто характер взрывной. Она ведь на работе важная вся, знает слова аккомодация, конвергенция и апперцепция... а тут на прям на Х, на П, на Б, и на З...
Однажды студентки пришли в гости, на консультацию. Только к дому подошли, из-за угла на них выстреливает доцент С. в бигуди и с косынкой в руках. Летит, влекомая чудищем с раскрытой пастью.
И прям так:
- На Х, на З, "здравствуйте, девочки", на Б и на П!
И прочь уносится, вся из себя спортивная.
Маман всю жизнь ненавидела квартирное собаководство и вдруг получила весёлые прыжки по газону за кошками, драки с соседским догом-альбиносом и в кухонных шкафчиках обувь с приятным запахом - чтоб не съел, идиот. И ещё красивые слюни на полу. Зато теперь, по уверениям сестры, маме не было так скушно, одиноко и малоподвижно. Это для старушек очень важно.
Однажды супостат пробрался на балкон и покушал сухого корма. Одиннадцать кило. Воды ему тогда пить нельзя было, он бы разбух и лопнул. А какать сухими кирпичами стеснялся. Чтобы выгулять из цуцика всё дерьмо, Маман до пяти утра насаждалась весёлыми по газону прыжками во славу гринписа и собачьей перильстатики, чтоб они все сдохли.
Он совершенно не умел двигаться пешком - только вскачь и с рёвом. И пенился при том. У него был пламенный мотор вместо мозга. У него вместо всего был пламенный мотор. Он до сотни развивал за секунду. Из положения сидя. С маман на прицепе.
Если из-за кустов смотреть, когда собаки не видно - стоит женщина милая, степенная. Потом раз - и уже к горизонту подбегает, только пыль кренделями. Похоже было, дама на водных лыжах несётся боком, задорно матерясь.
Мама специально выучила слова на Х, на П, на Б, и на З, чтоб адекватно комментировать свои такие вдруг пробежки. Чтоб люди не думали, что психическая какая, а что просто характер взрывной. Она ведь на работе важная вся, знает слова аккомодация, конвергенция и апперцепция... а тут на прям на Х, на П, на Б, и на З...
Однажды студентки пришли в гости, на консультацию. Только к дому подошли, из-за угла на них выстреливает доцент С. в бигуди и с косынкой в руках. Летит, влекомая чудищем с раскрытой пастью.
И прям так:
- На Х, на З, "здравствуйте, девочки", на Б и на П!
И прочь уносится, вся из себя спортивная.
Байки
Она сказала: я храплю.
И могу идти на кухню, раз не умею спать как принято в обществе.
А я сказал, не понимает она своего счастья. Все другие сколопендры грустят в пустыне, поодиночке, и никто не творит им ауру покоя лёгким хрюком.
А она сказала - боюсь за стёкла, так дребезжат они от ауры покоя.
И ещё посетовала на павианов, которые на всей планете самые неблагодарные создания. И самые вонючие.
Но я не настолько знаком с её роднёй, чтобы судить. Сам-то из рода тюльпанов, а это другая экологическая ниша, отдельная от павианов. Так ей и ответил.
Она стала смеяться, говорить про какие-то лохматые ноги, несвойственные тюльпанам.
А я сказал, что кудрями на ногах от неё заразился.
Тогда она ударила меня подушкой по голове.
На тринадцатом году брачной жизни прелюдии делаются изысканней.
И могу идти на кухню, раз не умею спать как принято в обществе.
А я сказал, не понимает она своего счастья. Все другие сколопендры грустят в пустыне, поодиночке, и никто не творит им ауру покоя лёгким хрюком.
А она сказала - боюсь за стёкла, так дребезжат они от ауры покоя.
И ещё посетовала на павианов, которые на всей планете самые неблагодарные создания. И самые вонючие.
Но я не настолько знаком с её роднёй, чтобы судить. Сам-то из рода тюльпанов, а это другая экологическая ниша, отдельная от павианов. Так ей и ответил.
Она стала смеяться, говорить про какие-то лохматые ноги, несвойственные тюльпанам.
А я сказал, что кудрями на ногах от неё заразился.
Тогда она ударила меня подушкой по голове.
На тринадцатом году брачной жизни прелюдии делаются изысканней.
Байки
Малыш сидел у окна, и настроение у него было самое отвратительное. Ну кто придумал эти дурацкие дни рождения? Сейчас придут гости, надо будет веселиться, а ему вовсе не хочется веселиться... Малыш со злостью пнул плюшевую собачку, которую брат и сестра подарили ему утром.
– И что я, по их мнению, должен делать с ней? – обиженно подумал он. – Брать с собой в постель? Обниматься с ней? Что я, маленький, что ли, играть с плюшевыми собачками?
Он еще раз пнул игрушку и сел читать новую книжку, которую недавно нашел в кладовке. Внезапно послышался какой-то жужжащий звук. Малыш оторвался от книжки и прислушался.
– Папа, что ли, бреется? Он же брился утром, – удивился Малыш и вдруг понял, что звук исходит не от папиной электробритвы, а доносится из открытого окна.
Малыш подбежал к окну и выглянул. Вначале он ничего не увидел, но потом жужжание стало громче и с криком «Э-ге-гей!», приветливо махая Малышу рукой, мимо окна пролетел какой-то толстый человечек с пропеллером за спиной. Малыш удивился.
– Эй, на подоконнике! – крикнул толстяк, пролетая мимо окна во второй раз и опять махая рукой. – Посадку давай!
– Да-да, конечно, даю посадку, – громко крикнул Малыш. – Ветер боковой, пять метров в секунду, давление семьсот тридцать три, точка входа в глиссаду…
Малыш прикинул, и у него получилось, что стоящий напротив дом не позволит правильно зайти на посадку. Он опять высунулся из окна и крикнул:
– Эй! А вы как садиться будете: по-самолетному или по-вертолетному?
– Я буду садиться по-карлсонски! – крикнул в ответ толстяк, влетая в окно. Он сделал пару кругов по комнате, приземлился на диван, вскочили поклонился, шаркнув ножкой.
– Карлсон, – представился он. – Лучший в мире, разумеется. А тебя как зовут?
– Малыш, – ответил Малыш.
– Будем знакомы, – сказал Карлсон и задумчиво огляделся. Он постоял в задумчивости несколько секунд и вдруг оглушительно крикнул: «Проснись!».
Малыш вздрогнул.
– Что случилось? – спросил он испуганно.
– А я думал, ты заснул, – сказал Карлсон.
– Вовсе нет, – ответил Малыш.
– Тогда почему ты не бежишь со всех ног на кухню, чтобы угощать дорогого гостя? – возмущенно спросил Карлсон. – Я, можно сказать, почти умер от голода…
Карлсон в изнеможении рухнул в кресло, закрыл глаза и стал изображать умирающего.
– Ой! – Малыш заметался по комнате. – Сейчас! У нас только тефтели. Тефтели вас устроят?
– Тефтели? – Карлсон приоткрыл один глаз. – Ну ладно, тащи свои тефтели.
Малыш принес с кухни тарелку тефтелей. Карлсон подскочил в кресле, схватил сразу два тефтеля и запихнул в рот.
– Скажите, – робко начал Малыш, – а как вы летаете?
– Неужели не видишь, – пробормотал Карлсон с набитым ртом. – У меня на спине пропеллер.
– Потрясающе! – удивился Малыш. – Но позвольте! Вы ведь летели с положительным тангажем.
– Чего? – Карлсон открыл рот от неожиданности и чуть не подавился.
– Ну… Вы летели головой вверх, слегка наклонившись вперед. При этом пропеллер должен был тянуть вас вверх и назад. Почему же вы летели вперед, а не назад?
Карлсон, не слушая Малыша, с интересом осматривал полки шкафа. Его заинтересовало хитрое устройство, которое стояло на самой верхней полке.
– Назад я полечу, когда доем тефтели, – рассеянно сказал он. – Неприлично уходить из гостей сразу. Хозяин может подумать, что я пришел исключительно чтобы пожрать.
– И все-таки, мне не дает покоя ваш пропеллер... Ой! – Малыш бросился к Карлсону, но не успел. Карлсон дотянулся до хитрого устройства и уронил его. Обломки разлетелись по всей комнате.
– Ты... ты разбил мою машину! – зарыдал Малыш.
– Я сам ее сделал, а ты…
Карлсон в смущении переминался с ноги на ногу.
– Не переживай, Малыш, – сказал он. – Дело-то житейское. У меня дома тысяча таких машин! Я подарю тебе новую, и даже две.
– Тысяча? – у Малыша отвисла челюсть. – И все работают?
– Конечно, – уверил его Карлсон. – С утра до вечера вся тысяча работает, гудят, жужжат – красотища!
– Ну надо же! – Малыш с сочувствием посмотрел на Карлсона. – Такие проблемы с кишечником?
– С кишечником? – не понял Карлсон.
– Ну да, ведь эта машина – освежитель воздуха. Поглощает сероводород и другие газы... ну, те, которые выделяются... – и Малыш, покраснев, прошептал Карлсону что-то на ухо.
– Да? – Карлсон запнулся. – По правде говоря, я собирался все их выкинуть. Мне они совершенно ни к чему. Но прежде чем выкидывать, я подарю тебе парочку, или даже три.
– Договорились! – Малыш улыбнулся и слезы у него мгновенно высохли. – А можно посмотреть на твой пропеллер?
– Конечно. – Карлсон развернулся.
– С ума сойти! Я так и думал, – сказал Малыш, осмотрев пропеллер.
– Что, хороший пропеллер? – польщенно спросил Карлсон.
– Так я и думал, что это не пропеллер, – сказал Малыш. – Пропеллер не мог бы так работать, потому что твоя спина экранировала бы основной поток воздуха, и вся энергия растрачивалась бы на создание турбулентности.
– Эй, ты чего? – Карлсон надулся. – Это лучший в мире пропеллер!
– Не сердись! Конечно, это замечательный пропеллер! – поспешно сказал Малыш. – Только это не совсем пропеллер. У него очень интересная система перекоса лопастей. Вектор тяги лежит в плоскости вращения, а точка приложения силы смещена влево. Таким образом, подъемная сила направлена от ног к голове, вдоль спины, а не перпендикулярно, как я вначале подумал. А точка приложения силы смещена влево – потому что она действует на те лопасти, которые в данный момент двигаются вниз…
– Ты чего ругаешься? – обиделся Карлсон. – Тоже мне, специалист нашелся.
Он встал и сделал вид, что собрался уходить.
– Извини, – испугался Малыш. – Не уходи, пожалуйста.
– Ну ладно, так и быть. – Карлсон снова плюхнулся в кресло. – А что мы будем делать? Давай играть?
– Давай! – обрадовался Малыш. – А во что?
– Например, в рассказывание сказок. Ты будешь рассказывать мне сказку, а я слушать. – И Карлсон приготовился слушать.
– Сказку? Но я не помню сказок!
– Как? Совсем не помнишь? Ну, хотя бы про Красную Шапочку?
Малыш покачал головой.
– А про кота в сапогах? Тоже нет? А про дудочника Гамильтона?
– Ну конечно! – Малыш хлопнул себя по лбу. – Я-то пытался мысленно построить механику твоего полета через укороченное действие, используя лагранжеву механику. Но, похоже, гамильтонов подход здесь будет гораздо нагляднее. Главное, суметь записать гамильтониан, а дальше...
– Ты, кажется, собирался рассказывать мне сказку! – снова надулся Карлсон.
– Ну вот, ты опять обиделся! – огорченно сказал Малыш. – Просто мне кажется, что такой пропеллер, как у тебя, неизбежно вызовет дополнительный вращающий момент. У тебя же нет хвостового винта, как у вертолета. И тебя будет уводить в сторону по курсу. Я никак не могу понять, как ты компенсируешь этот момент. Он должен разворачивать тебя, и в какой-то момент ты неизбежно свалишься в штопор. Малыш поймал хмурый взгляд Карлсона и осекся.
– С тобой неинтересно, – хмуро заявил Карлсон. – Что ж, погостил, пора и честь знать. Чао!
С этими словами Карлсон подбежал к подоконнику, завел моторчик и выпрыгнул.
– Э-ге-гей, Малыш! Прощай! – крикнул он, махая Малышу рукой.
– Постой! Я понял! Я все понял! – воскликнул Малыш, бросаясь к окну. Карлсон заложил крутой вираж и повернул обратно.
– Ну что ты понял? – спросил Карлсон, бухнувшись на диван. – Что гостей надо развлекать, а не нести всякую чепуху?
– Я понял, как ты компенсируешь это вращение! – крикнул Малыш. – Ты в полете все время махаешь рукой. На эту выставленную в сторону руку давит поток воздуха и борется с вращением. Чтобы лететь, ты должен все время махать рукой.
Карлсон здорово разозлился.
– Опять ты за свое! – мрачно сказал он. – Ничего я никому не должен! Я махаю всем рукой и кричу «Э-ге-гей!», потому что я веселый и приветливый мужчина в самом расцвете сил. Но таким занудам, как ты, я даже махать рукой теперь не буду.
– Если моя теория верна... – начал было Малыш, но Карлсон уже вылетел в окно. Малыш увидел, как Карлсон, набирая скорость, рефлекторно дернул правой рукой, но сдержался. Тут его повело в сторону. Он попытался выправиться и снова чуть не махнул правой рукой, но немедленно схватил ее левой и прижал к туловищу. Карлсона повело сильнее, и внезапно развернуло боком к направлению полета. Он сдался и отчаянно замахал рукой, но было поздно. Поток воздуха перевернул его, и, беспорядочно кувыркаясь, Карлсон полетел вниз.
– Сво-о-о-о-о-о-о-олочь! – донесся до Малыша последний крик Карлсона, и Малыш увидел, как Карлсон на полной скорости врезался в бетонный столб, прокатился по земле и неподвижно замер, раскинув руки и ноги.
Вокруг его головы расплывалось большое кровавое пятно.
Малыш вздохнул и вернулся к книжке. Но ему опять не дали спокойно почитать.
– Малыш! – раздался голос папы. Малыш обернулся.
– Малыш, это ты брал гидродинамику Ландау и Лифшица? – мягко спросил папа, входя в комнату. – Она стояла на полке и закрывала собой пятно на обоях, а теперь ее нету.
– Это я, я положил ее на тумбочку, – прошептал Малыш. – Мне было не дотянуться, чтобы поставить ее обратно на полку.
– Малыш, Малыш. – Папа ласково потрепал Малыша по голове. – Ну зачем ты берешь такие книжки? Все равно ты до них еще не дорос! И картинок в ней почти нету.
– Все равно я ничего не понял, – соврал Малыш.
– Конечно, не понял. Ведь для этого надо много учиться, вначале в школе, потом в институте – а ты пока еще только в первом классе. Лучше посмотри, кто к тебе пришел, – сказал папа, пропуская в дверь Кристера и Гуниллу, друзей Малыша.
– Кристер! Гунилла! – радостно крикнул Малыш. – Ужасно рад вас видеть!
Папа с нежностью посмотрел на Малыша и тихонько вышел.
– Малыш! – сказал Кристер, протягивая Малышу какой-то сверток. – Мы поздравляем тебя с днем рождения и хотим подарить тебе эту камеру Вильсона.
– Камеру Вильсона? – Глаза Малыша засияли. – Вот здорово! Давно о ней мечтал! А какой у нее коэффициент перенасыщения пара?
Малыш искренне обрадовался, но все равно Кристер уловил печальные нотки в его голосе.
– Что случилось, Малыш? – спросил он. – Ты чем-то расстроен?
Малыш тяжело вздохнул и с тоской закрыл книжку «Занимательная вивисекция», заложив ее закладкой.
– Собаку мне не подарили…
– И что я, по их мнению, должен делать с ней? – обиженно подумал он. – Брать с собой в постель? Обниматься с ней? Что я, маленький, что ли, играть с плюшевыми собачками?
Он еще раз пнул игрушку и сел читать новую книжку, которую недавно нашел в кладовке. Внезапно послышался какой-то жужжащий звук. Малыш оторвался от книжки и прислушался.
– Папа, что ли, бреется? Он же брился утром, – удивился Малыш и вдруг понял, что звук исходит не от папиной электробритвы, а доносится из открытого окна.
Малыш подбежал к окну и выглянул. Вначале он ничего не увидел, но потом жужжание стало громче и с криком «Э-ге-гей!», приветливо махая Малышу рукой, мимо окна пролетел какой-то толстый человечек с пропеллером за спиной. Малыш удивился.
– Эй, на подоконнике! – крикнул толстяк, пролетая мимо окна во второй раз и опять махая рукой. – Посадку давай!
– Да-да, конечно, даю посадку, – громко крикнул Малыш. – Ветер боковой, пять метров в секунду, давление семьсот тридцать три, точка входа в глиссаду…
Малыш прикинул, и у него получилось, что стоящий напротив дом не позволит правильно зайти на посадку. Он опять высунулся из окна и крикнул:
– Эй! А вы как садиться будете: по-самолетному или по-вертолетному?
– Я буду садиться по-карлсонски! – крикнул в ответ толстяк, влетая в окно. Он сделал пару кругов по комнате, приземлился на диван, вскочили поклонился, шаркнув ножкой.
– Карлсон, – представился он. – Лучший в мире, разумеется. А тебя как зовут?
– Малыш, – ответил Малыш.
– Будем знакомы, – сказал Карлсон и задумчиво огляделся. Он постоял в задумчивости несколько секунд и вдруг оглушительно крикнул: «Проснись!».
Малыш вздрогнул.
– Что случилось? – спросил он испуганно.
– А я думал, ты заснул, – сказал Карлсон.
– Вовсе нет, – ответил Малыш.
– Тогда почему ты не бежишь со всех ног на кухню, чтобы угощать дорогого гостя? – возмущенно спросил Карлсон. – Я, можно сказать, почти умер от голода…
Карлсон в изнеможении рухнул в кресло, закрыл глаза и стал изображать умирающего.
– Ой! – Малыш заметался по комнате. – Сейчас! У нас только тефтели. Тефтели вас устроят?
– Тефтели? – Карлсон приоткрыл один глаз. – Ну ладно, тащи свои тефтели.
Малыш принес с кухни тарелку тефтелей. Карлсон подскочил в кресле, схватил сразу два тефтеля и запихнул в рот.
– Скажите, – робко начал Малыш, – а как вы летаете?
– Неужели не видишь, – пробормотал Карлсон с набитым ртом. – У меня на спине пропеллер.
– Потрясающе! – удивился Малыш. – Но позвольте! Вы ведь летели с положительным тангажем.
– Чего? – Карлсон открыл рот от неожиданности и чуть не подавился.
– Ну… Вы летели головой вверх, слегка наклонившись вперед. При этом пропеллер должен был тянуть вас вверх и назад. Почему же вы летели вперед, а не назад?
Карлсон, не слушая Малыша, с интересом осматривал полки шкафа. Его заинтересовало хитрое устройство, которое стояло на самой верхней полке.
– Назад я полечу, когда доем тефтели, – рассеянно сказал он. – Неприлично уходить из гостей сразу. Хозяин может подумать, что я пришел исключительно чтобы пожрать.
– И все-таки, мне не дает покоя ваш пропеллер... Ой! – Малыш бросился к Карлсону, но не успел. Карлсон дотянулся до хитрого устройства и уронил его. Обломки разлетелись по всей комнате.
– Ты... ты разбил мою машину! – зарыдал Малыш.
– Я сам ее сделал, а ты…
Карлсон в смущении переминался с ноги на ногу.
– Не переживай, Малыш, – сказал он. – Дело-то житейское. У меня дома тысяча таких машин! Я подарю тебе новую, и даже две.
– Тысяча? – у Малыша отвисла челюсть. – И все работают?
– Конечно, – уверил его Карлсон. – С утра до вечера вся тысяча работает, гудят, жужжат – красотища!
– Ну надо же! – Малыш с сочувствием посмотрел на Карлсона. – Такие проблемы с кишечником?
– С кишечником? – не понял Карлсон.
– Ну да, ведь эта машина – освежитель воздуха. Поглощает сероводород и другие газы... ну, те, которые выделяются... – и Малыш, покраснев, прошептал Карлсону что-то на ухо.
– Да? – Карлсон запнулся. – По правде говоря, я собирался все их выкинуть. Мне они совершенно ни к чему. Но прежде чем выкидывать, я подарю тебе парочку, или даже три.
– Договорились! – Малыш улыбнулся и слезы у него мгновенно высохли. – А можно посмотреть на твой пропеллер?
– Конечно. – Карлсон развернулся.
– С ума сойти! Я так и думал, – сказал Малыш, осмотрев пропеллер.
– Что, хороший пропеллер? – польщенно спросил Карлсон.
– Так я и думал, что это не пропеллер, – сказал Малыш. – Пропеллер не мог бы так работать, потому что твоя спина экранировала бы основной поток воздуха, и вся энергия растрачивалась бы на создание турбулентности.
– Эй, ты чего? – Карлсон надулся. – Это лучший в мире пропеллер!
– Не сердись! Конечно, это замечательный пропеллер! – поспешно сказал Малыш. – Только это не совсем пропеллер. У него очень интересная система перекоса лопастей. Вектор тяги лежит в плоскости вращения, а точка приложения силы смещена влево. Таким образом, подъемная сила направлена от ног к голове, вдоль спины, а не перпендикулярно, как я вначале подумал. А точка приложения силы смещена влево – потому что она действует на те лопасти, которые в данный момент двигаются вниз…
– Ты чего ругаешься? – обиделся Карлсон. – Тоже мне, специалист нашелся.
Он встал и сделал вид, что собрался уходить.
– Извини, – испугался Малыш. – Не уходи, пожалуйста.
– Ну ладно, так и быть. – Карлсон снова плюхнулся в кресло. – А что мы будем делать? Давай играть?
– Давай! – обрадовался Малыш. – А во что?
– Например, в рассказывание сказок. Ты будешь рассказывать мне сказку, а я слушать. – И Карлсон приготовился слушать.
– Сказку? Но я не помню сказок!
– Как? Совсем не помнишь? Ну, хотя бы про Красную Шапочку?
Малыш покачал головой.
– А про кота в сапогах? Тоже нет? А про дудочника Гамильтона?
– Ну конечно! – Малыш хлопнул себя по лбу. – Я-то пытался мысленно построить механику твоего полета через укороченное действие, используя лагранжеву механику. Но, похоже, гамильтонов подход здесь будет гораздо нагляднее. Главное, суметь записать гамильтониан, а дальше...
– Ты, кажется, собирался рассказывать мне сказку! – снова надулся Карлсон.
– Ну вот, ты опять обиделся! – огорченно сказал Малыш. – Просто мне кажется, что такой пропеллер, как у тебя, неизбежно вызовет дополнительный вращающий момент. У тебя же нет хвостового винта, как у вертолета. И тебя будет уводить в сторону по курсу. Я никак не могу понять, как ты компенсируешь этот момент. Он должен разворачивать тебя, и в какой-то момент ты неизбежно свалишься в штопор. Малыш поймал хмурый взгляд Карлсона и осекся.
– С тобой неинтересно, – хмуро заявил Карлсон. – Что ж, погостил, пора и честь знать. Чао!
С этими словами Карлсон подбежал к подоконнику, завел моторчик и выпрыгнул.
– Э-ге-гей, Малыш! Прощай! – крикнул он, махая Малышу рукой.
– Постой! Я понял! Я все понял! – воскликнул Малыш, бросаясь к окну. Карлсон заложил крутой вираж и повернул обратно.
– Ну что ты понял? – спросил Карлсон, бухнувшись на диван. – Что гостей надо развлекать, а не нести всякую чепуху?
– Я понял, как ты компенсируешь это вращение! – крикнул Малыш. – Ты в полете все время махаешь рукой. На эту выставленную в сторону руку давит поток воздуха и борется с вращением. Чтобы лететь, ты должен все время махать рукой.
Карлсон здорово разозлился.
– Опять ты за свое! – мрачно сказал он. – Ничего я никому не должен! Я махаю всем рукой и кричу «Э-ге-гей!», потому что я веселый и приветливый мужчина в самом расцвете сил. Но таким занудам, как ты, я даже махать рукой теперь не буду.
– Если моя теория верна... – начал было Малыш, но Карлсон уже вылетел в окно. Малыш увидел, как Карлсон, набирая скорость, рефлекторно дернул правой рукой, но сдержался. Тут его повело в сторону. Он попытался выправиться и снова чуть не махнул правой рукой, но немедленно схватил ее левой и прижал к туловищу. Карлсона повело сильнее, и внезапно развернуло боком к направлению полета. Он сдался и отчаянно замахал рукой, но было поздно. Поток воздуха перевернул его, и, беспорядочно кувыркаясь, Карлсон полетел вниз.
– Сво-о-о-о-о-о-о-олочь! – донесся до Малыша последний крик Карлсона, и Малыш увидел, как Карлсон на полной скорости врезался в бетонный столб, прокатился по земле и неподвижно замер, раскинув руки и ноги.
Вокруг его головы расплывалось большое кровавое пятно.
Малыш вздохнул и вернулся к книжке. Но ему опять не дали спокойно почитать.
– Малыш! – раздался голос папы. Малыш обернулся.
– Малыш, это ты брал гидродинамику Ландау и Лифшица? – мягко спросил папа, входя в комнату. – Она стояла на полке и закрывала собой пятно на обоях, а теперь ее нету.
– Это я, я положил ее на тумбочку, – прошептал Малыш. – Мне было не дотянуться, чтобы поставить ее обратно на полку.
– Малыш, Малыш. – Папа ласково потрепал Малыша по голове. – Ну зачем ты берешь такие книжки? Все равно ты до них еще не дорос! И картинок в ней почти нету.
– Все равно я ничего не понял, – соврал Малыш.
– Конечно, не понял. Ведь для этого надо много учиться, вначале в школе, потом в институте – а ты пока еще только в первом классе. Лучше посмотри, кто к тебе пришел, – сказал папа, пропуская в дверь Кристера и Гуниллу, друзей Малыша.
– Кристер! Гунилла! – радостно крикнул Малыш. – Ужасно рад вас видеть!
Папа с нежностью посмотрел на Малыша и тихонько вышел.
– Малыш! – сказал Кристер, протягивая Малышу какой-то сверток. – Мы поздравляем тебя с днем рождения и хотим подарить тебе эту камеру Вильсона.
– Камеру Вильсона? – Глаза Малыша засияли. – Вот здорово! Давно о ней мечтал! А какой у нее коэффициент перенасыщения пара?
Малыш искренне обрадовался, но все равно Кристер уловил печальные нотки в его голосе.
– Что случилось, Малыш? – спросил он. – Ты чем-то расстроен?
Малыш тяжело вздохнул и с тоской закрыл книжку «Занимательная вивисекция», заложив ее закладкой.
– Собаку мне не подарили…
Байки
Было это давно, еще до царя гороха. Учился я тогда в Харьковском
Авиационном Институте. (Сейчас, наверное, уже Университет или того хуже).
И был в выше названном институте студенческий театр, руководил которым
преподаватель, которого звали Евгений Бут. Однажды он перенес
очередную репетицию в другую аудиторию. Кто-то из его студентов повесил
на двери соответствующую объяву: "Е.Бут в 427 аудитории".
Авиационном Институте. (Сейчас, наверное, уже Университет или того хуже).
И был в выше названном институте студенческий театр, руководил которым
преподаватель, которого звали Евгений Бут. Однажды он перенес
очередную репетицию в другую аудиторию. Кто-то из его студентов повесил
на двери соответствующую объяву: "Е.Бут в 427 аудитории".
Байки
Я работаю в США. При приеме на работу мне пришлось заполнить
кучу анкет. Одна из них (форма W4) касалась налогов, точнее,
в ней нужно было указывать причины, по которым твои налоги могут
быть снижены. Например:
__ поставьте здесь галочку, если Ваша супруга не работает;
__ поставьте здесь галочку, если у Вас больше 3 детей;
Совершенно потрясло такое предложение:
__ поставьте здесь галочку, если Вы слепой.
кучу анкет. Одна из них (форма W4) касалась налогов, точнее,
в ней нужно было указывать причины, по которым твои налоги могут
быть снижены. Например:
__ поставьте здесь галочку, если Ваша супруга не работает;
__ поставьте здесь галочку, если у Вас больше 3 детей;
Совершенно потрясло такое предложение:
__ поставьте здесь галочку, если Вы слепой.